Смотрела на снег за окно и.... навеяло)))
Больше вместо предисловия ничего и не скажешь...
ПЕРВЫЙ СНЕГ- Нет, расскажи мне лучше о том, как мы встретили друг друга, - посмотрела Она на уставшего от кучи просьб мужчину и прижалась носом к его щеке.
- А ты совсем не помнишь? – вздохнул тот.
-
Нет, совсем не помню! – ответила Она абсолютно по-детски. –
Но я знаю, что это было как в сказке!-
Ну, ладно… Я расскажу тебе, только ты ложись под одеяло и постарайся уснуть!-
Хорошо, - спрыгнула она с его колен с присущей ей до падения с лестницы ловкостью и забралась на кровать.
-
Было бы вообще здорово, если бы ты принес какао. Оно еще не совсем остыло на печке, - шмыгнула она носом и скрутилась калачиком.
Он укрыл ее одеялом, зажег ночник, молча сходил на кухню, после чего она подарила ему влажный ванильный поцелуй в щеку и навострила ушки. Он же сел на стул рядом с кроватью, отдышался и начал рассказ.
- Ты пришла в мой дом с первым снегом. Когда за окном закружились первые пушистые, совсем не мокрые, что странно, снежинки, я сидел за письменным столом и сам с собой играл в шахматы. В доме было тихо-тихо, и кроме стука моего сердца и часов в холле я ничего не слышал и не мог услышать. Но пошел снег…
До Рождества оставался еще целый месяц и, конечно же, снега я не ждал. Поэтому столь важное событие отвлекло меня от игры и я подошел к окну. Ты же знаешь, я не романтик, но глядя на снег, я начал тонуть в воспоминаниях. Вспоминал свою покойную жену, думал о том, сколько мы не успели сделать и как мне теперь одиноко в этом огромном доме. Ко всему прочему, только с моим везением, накануне того дня я лишился даже собаки. Пока была жива моя супруга, она не уставала повторять мне, что я ем самую вредную в мире пищу, но я фыркал и продолжал кричать на нашу бедную служанку, чтобы она зажаривала мясо, чуть ли не до углей!
Она хихикнула, отхлебнула какао и натянула одеяло повыше.
...ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ...
Я поливал его тремя соусами, с горой сыпал специи – и это было еще самой человеческой моей пищей! Да, как сказал ветеринар, которого я упрямо вызвал, желая оживить Палкана, он умер от слишком жирной пищи и полной неподвижности. Но в этом я уже не виноват, моя дорогая, собака, которая выбрала ленивую жизнь кота, сама виновата в своем ожирении! Однако это не меняло того, что я остался совсем один…
Я смотрел на снег и мне срочно захотелось покинуть мой пустой дом, поэтому я незамедлительно оделся, опрокинул рюмку коньяка, и спустился вниз. Улица, как всегда, встретила меня не особо приветливо, ударив в лицо ветром, поэтому я вернулся, ругаясь, схватил шарф и с силой захлопнул двери.
Снег продолжал медленно покрывать землю белоснежным покрывалом.
Я отошел от дома шагов на сто, закурил и обернулся. Зрелище отвратительное, моя девочка, просто невозможное. Огромный серый дом, окон целых восемь, и это только со стороны входа. Три спальни, три ванные комнаты, кабинет, холл, зал, столовая, кухня, какие-то кладовки – все пустое, холодное и никому не нужное. Я попытался вспомнить, когда последний раз открывал две верхние спальни, и раздраженно сплюнул. Никогда их не открывал! До сих пор верю, что в них живет моя супруга, а тогда и подавно верил, и оттого мне было спокойнее – она там, занимается своими делами, а я могу работать в кабинете и ни о чем не думать. Точнее, не вспоминать. Мне всегда было проще вспоминать, что ее не стало только в тот самый день, когда нужно было ехать на кладбище.
Но дом был ужасен. Не ухожен и не любим. Я решил обойти его со всех сторон зачем-то, и закурив вторую сигарету, накрутил шарф на голову. В радиусе километра я никому не нужен – именно на таком расстоянии живет моя мать и тетка. Поэтому я и накрутил его на голову, как попрошайки под церквями. К тому же, утром я страшно порезался, когда брился, и снег причинял ране на моей щеке излишний стресс.
За домом я остановился, потому как путь мне преградил огромнейший сугроб. Подумав логично, ведь я все-таки учитель математики, я пришел к заключению, что такой сугроб не могло так быстро навеять тут, в моем дворе первым снежком, поэтому я аккуратно пнул его ногой. Аккуратно, ибо я что подумал, что там могут быть кирпичи, камни либо мусор. Но моя нога попала на что-то такое, от чего сигарета выпала изо рта и прожгла небольшую дырку в пальто. Я выругался, стряхивая окурок, но придя в себя, обратил свое внимание на саму причину внезапной моей паники – сугроб.
Конечно, я принялся медленно откапывать нечто, которое было там, внутри, но следующий приступ паники вызвала у меня резко вырвавшаяся из-под снега рука. Она схватила меня за палец, я отшатнулся и перекрестился. Но рука продолжала торчать из-под сугроба, как ни в чем не бывало, и только когда я вспомнил, что я мужчина, взрослый мужчина, я подошел к этой странной куче снега и резко потянул за руку.
В этот момент, показавшийся мне вечностью, ко мне в объятья выпала маленькая жутко холодная девушка. На ногах она не держалась, поэтому я еле успел подхватить ее, пока она не упала мне в ноги и ударилась лбом о коленку. Смертельно холодная, со спутанными волосами, в летнем хлопковом платье до пят – я бы легко подумал, что она мертва, если бы не эта сумасшедшая рука торчавшая из-под снега еще минуту назад.
Одним резким движением я поднял ее на руки и постарался, как ты понимаешь, дорогая, логично размышляя, в темпе придумать, что с ней делать.
Но моя снежная гостья незамедлительно откинула с лица белоснежные кудри, чихнула и прочирикала:
- Боже, вам совсем негде жить? Давайте ко мне в сугроб? Я там примяла землю!
От этих слов я совсем потерял нить происходящего, и, перестав логично думать, спросил:
- Почему мне негде жить?
- У вас порванная одежда, вы как бездомный закутаны с ног до головы в тряпье, и не очень вкусно пахните, - спокойно заключила девушка и вдруг потеряла сознание.
Я занес ее в дом, включил в кабинете настольную лампу и уложил ее на диван. Она потянулась, сладко причмокнула и, не успел я повесить пальто на вешалку, открыла глаза:
- Ой, вы, конечно, простите, но ваш запах меня заставил провалиться в сон.
- Вы голодна? – снова абсолютно не логично спросил я.
- Нет, просто вы воняете, - так же просто ответила она и пожала плечами.
Я искренне смутился и понюхал рукав.
- Нет, - возмутилась блондинка и подняла в воздух указательный палец - Вы воняете одиночеством!
Не дав мне времени понять ее слов, она спрыгнула с дивана и выбежала на лестницу.
- Тут все воняет! – закричала она откуда-то из темноты, и я, забыв, что мне уже без пяти минут 40, рванул за ней как мальчишка, - Как же тут воняет! Не могу больше!
- Эй, вы где? Девушка?
- Да тут я, тут! – закричала она, - На кровати сижу.
Я забежал в единственную открытую спальню и увидел мою гостью, лежащую на кровати на животе.
- Как ты тут живешь?
- На «ты» перешли? – хмыкнул я.
- Ну, перешли.
- Вы кто и откуда взялись? – решил наконец разузнать я.
- Я, а не мы! – поправила меня незнакомка и начала заплетать свои длинные волосы в косу, - Я пришла к тебе со снегом. Пришел снег и пришла я. Сверху.
- С неба? – переспросил я.
- Ну, сверху. Да, с неба. Может быть.
- И надолго?
- До первого снега, конечно же.
- Он уже выпал! – передернул я, - Тебе пора!
- Не до этого первого снега! – надула она губки, - А меня Адель зовут. И я буду тут жить, в комнате запертой, где три окна и балкон. Где твоя жена вышивала птиц и выдуманных животных много-много дней подряд.
Я опешил. Откуда она знала про устройство дома, об увлечениях моей покойной супруги мне было не ясно, но так как я возмутился ее заявлением, о своевольной прописке в моем доме, то не смог выдавить из себя не слова.
- А ты – Бернард! – деловито сказала она, моргая своими огромными синими глазами, - Мне нужно избавить этот дом от запаха одиночества. О, я обещала это твоей супруге, и еще она просила кое-что тебе передать.
На этих словах Адель села на кровати, схватила мою руку и потянула к себе. От нее пахло малиной со сливками, ее руки были уже совсем не холодными, а мягкими и теплыми как у младенца. Мне кажется, что в тот момент потерял сознание уже я от ее запаха, а не она от моего…
- Ах, как мило, - заключила Она, - И мы жили долго и счастливо?
- Да, Адель, пока ты не упала с лестницы и не потеряла память. Ах, милая моя Адель, мы были самыми счастливыми, хоть и абсолютно разными. Я готовил еду, но ты ее не ела, ты заплетала косы и ходила босиком по снегу. Могла уйти на день, и приходила лишь ночью. Залазила в постель и прижималась ко мне. Твои пятки были холодными, но пахла ты вся абрикосовым джемом либо яблоками. Ты мало ела и не только мою странную пищу, но зато всегда находила где-то фрукты или конфеты. Летом мы ездили купаться на озеро, катались на лодке. Позже собирали гербарии и сушили в моих учебниках листья. Ты всегда пела, пока лежала в пенной ванне. Рисовала на стекле. Дышала и рисовала. Завела канарейку. В общем, пришла и навела порядок в моем хаосе.
- Жаль, что я упала, – подытожила она, - Это потому что я глупая…
- Нет, ты неуклюжая.
- И глупая!
Он вздохнул.
- А откуда я знаю твою жену?
- Понятия не имею! – заключил он.
- Ты не спрашивал у меня? – уставилась она на Бернарда вопросительно, освободившись от одеяла.
- Нет. Не хотел. Главное, что ты была со мной.
Она обняла его и задышала в ухо сладким ароматом ванили с корицей.
- А ты веришь, скажи, веришь в то, что выпадет снег, и я уйду?
- Ты всегда делала то, что обещала, - вздохнул он.
- Даже хоть я и не помню, куда мне идти? – посмотрела Адель на мужчину настойчиво и встревожено.
- Адель, я просто верю тебе и подчиняюсь… Так было всегда…
- Но ты веришь, что уйду? Почему я должна уйти, если нам так хорошо? Меня ничего не удержит? Почему? – возмутилась она.
- Не задавай глупых вопросов! – вырвалось у Него.
- Значит, я таки глупая! – ее глаза наполнились слезами.
- Нет, Адель, послушай…
Она вскочила на ноги, подобрала юбку и кинулась к двери. Бернард постарался остановить ее, но она вырвала руку и скрылась в темноте огромного дома. Когда он услышал, как хлопнула входная дверь и, устремившись вниз по лестнице, уже через секунду был на крыльце, сердце его сжалось.
На улице было тихо-тихо, темноту прорезали лишь затуманенные огоньки соседних домов, уже улетели птицы и даже листья. Бернард выставил вперед ладонь и поймал первую невесомую снежинку.
Просто Адель и Бернард были слишком упрямыми – он никогда не говорил ей, что любит ее, а она никогда не меняла своих решений…
Он, как и год назад, закутался в шарф, обошел дом, выкурил две сигареты, и, закрыв калитку поплотнее, навсегда ушел из дома, где можно вечно ждать лишь одного…. первого снега…
-
-
22.01.2011 в 01:50Просто Адель и Бернард были слишком упрямыми – он никогда не говорил ей, что любит ее, а она никогда не меняла своих решений…
близки как никому потому, браво!
и не удержалась
-
-
22.01.2011 в 11:21спасибо)