Амертат, третий ангел Легиона Бессмертия.

[Melamori]

Название: Амертат, третий ангел Легиона Бессмертия.
Автор: Меламори
Жанр: мистика
Возрастные ограничения: нет.

«Мы почти не имеем связи с этим таинственным существом, нашим настоящим убийцей, только сны у нас общие, но нам никогда не удаётся договориться и заключить пакт о ненападении».
(Макс Фрай «Белые камни Харумбы»).

- Где я?- Ясно-голубые глаза девочки оглядели больничную палату, затем взглянули на меня не без удивления.- Кто ты?-
На моём лице мелькнула улыбка.
Аня.
Анечка.
Анна…
Я знал её всю жизнь. Она же меня видела впервые.
Девочка изумлённо рассматривала меня с ног до головы, и я не был против. Это должно было произойти рано или поздно, так или иначе.
Дверь палаты распахнулась, и к девочке подбежала её бедная заплаканная мать. Меня она, как я и ожидал, не заметила, да и не могла заметить. Всё в порядке, Лариса Анатольевна. Всё в порядке. Аня не умрёт. Сейчас не умрёт.
Когда мать успокоилась, осознав, что её десятилетняя дочь вне опасности, и кризис болезни успешно миновал, девочка посмотрела куда-то сквозь меня.
Я улыбнулся вновь.
Теперь она не видит меня. Её светлые глаза изумлённо скользят по залитой солнцем палате. Мгновение прозрения миновало так же, как и её болезнь.
Это было шесть лет назад в N-ской больнице на окраине города. Тогда Аня попала в автокатастрофу и чудом осталась жива. Чудом для других. Не для меня.

Появился я в тот самый миг, когда только начало зарождаться её крохотное тельце в тёплом и уютном чреве матери. Мы видели общие сны. С тех пор я не оставлял её ни на миг.
В моей памяти её крик, первые шаги. Именно я нашептал на ухо её матери это имя.
Аня…
Прошу прощения за это опрометчивое: «она видела меня впервые». Это не так, вернее, не совсем так. Мы встречались во сне. В её цветных, детских снах. И даже разговаривали друг с другом.
Как-то раз на уроке рисования в школе она довольно успешно изобразила мой портрет. Вернее то, каким я представал перед ней.
- Очень милый ангел, Аня. Но почему он не улыбается, и у него такие чёрные крылья?- Спросила молодая учительница, склонившись над рисунком. Несчастная. Своего ангела она никогда ещё не видела.
- Он такой. Я так вижу…- Ответила Аня, и у меня не возникло даже сомнения в том, что она вдруг захочет пририсовать мне такую редкую для меня улыбку или изменит цвет моих крыльев, скажем, на розовый. На лице учительницы мелькнуло сомнение:
- Хорошо, Аня. Я поставлю тебе четыре.-
- Но ведь это очень хороший рисунок, Екатерина Владимировна.- Заступилась за работу Ани её подруга Оля.
- Хороший, но я просила изобразить кого-то, кто существует в реальности.-
Ещё как существую.
Это знаю я. В этом твёрдо уверена Аня.
Я никогда не был её ангелом-хранителем, хотя вынес на своих руках из объятой огнём машины в тот самый день шесть лет назад. Мои руки оставили на её теле сильные ожоги, словно прикосновение Серафима, однако она осталась жива, в отличие от нерадивого водителя автобуса и дюжины других менее удачливых пассажиров. Я – тот, кто был с ней всегда. У меня много имён, и, наверное, именно поэтому нет ни одного настоящего. Для одних я Амертат, третий ангел Легиона Бессмертия. Для других – смерть.
С тех пор миновали годы. Аня выросла и превратилась в очень милую девушку. Я не мог налюбоваться ею. Моя любовь к ней росла с каждым новым днём. Между тем, она всё реже вспоминала меня, всё туманнее представал в памяти образ ангела из снов, который так редко улыбается. Наконец, она забыла меня.
Я понимал: у неё новая жизнь, интересные знакомства, друзья, влюблённости… Я на многое смотрел сквозь пальцы, радуясь уже тому, что просто могу быть рядом с ней.
Моя слабость росла, ведь её воля к жизни, цветущая молодость набирали силу. Дряхлели, исчезали мои руки, те самые руки, на которых я вынес её из огнедышащего салона автобуса. Но я не мог умереть совсем, как не были бы велики мои страдания – я был создан бессмертным. Боль становилась всё мучительнее, и, чёрт побери, неистребимо пребывала во мне некая безумная искра счастья.
За неё.
За Анну.
И вот однажды она встретила его. Красивого, молодого, полного сил парня. Он учился в соседней школе, заканчивал одиннадцатый класс. Как велика была радость, когда в один яркий день он пригласил её прогуляться вместе.
- Он чудо! Андрей прекрасен!- Шептала она, тщательно крася нежные губы, стоя перед зеркалом в прихожей.
Закружились дни, побежали минуты в бешенном, невозможном ритме. Они гуляли допоздна по усыпанным, словно драгоценными камнями, неоновыми огнями улицам, жадно глотали апрельский, свежий воздух. Он целовал её при всех, на улице в улыбающиеся, непростительно юные губы. Пусть все смотрят! Им хорошо. Она жила.
Я был рад?
Рад…
Наверное.
Никто и никогда не предлагал мне выбрать свою судьбу вновь. Тогда бы я, верно, смог стать им, таким же молодым, здоровым мальчишкой. И не боялся лишний раз прикоснуться к ней, опасаясь принести ей вред дарящим смерть дыханием. Не боялся бы лишить её жизни прежде, чем это прописано в Книге Судеб. И я имел право любить её, а не загонял это огромное чувство, стыдливо прикрывая его своими хрупкими крыльями.

Было раннее утро 12 июня шесть лет назад. Солнечный день. Каникулы. Лариса Анатольевна поспешно собирает вещи дочки. Она не должна опоздать на автобус, ведь Анечка так давно мечтала поехать в летний лагерь к самому морю. Долго выбирали хороший лагерь, собирали деньги, потом Аня считала дни до поездки. И вот настал заветный день, старательно обведённый красным фломастером в настенном календаре Ани. Я был бы счастлив.
Наверное.
Если бы утром, ещё перед тем, как проснулась Аня, ко мне не пришёл угрюмый гость. Длинная, вытянутая фигура в сером старом плаще в самый разгар лета. Его никто не видел, кроме меня. Бесшумно он прошёл мимо суетящейся на кухне Ларисы Анатольевны, легко скользнул сквозь отца Ани, занятого внимательным изучением свежей газеты в кресле перед телевизором. Он еле заметным кивком головы поздоровался со мной. Я не ответил ему. Ведь я примерно знал, что он хочет сказать мне…
Мы молча прошли в глубь комнаты, я бросил быстрый взгляд на мирно-спящую Аню. Я пытался выглядеть безучастным. Равнодушие сковало моё лицо.
Вестник так же оставался безразличным. Это была его работа, его сущность. Я никогда не знал, откуда приходят Вестники и куда уходят. Мои знания о них были совсем невелики. Вестникам запрещалось иметь какую-либо собственность, у них не было ни друзей, ни родственников, им запрещалось долго останавливаться на одном и том же месте, все попытки привязаться к чему-либо должны были сурово пресекаться самим Верховным Судом Легиона. Впрочем, во всей истории существования Легиона не было зарегистрировано ни одного случая нарушения хотя бы одного из этих правил Вестником. Именно это и поражало меня больше всего. Ведь никто, даже сам Верховный Суд Легиона не застрахован от ошибок. Никто, кроме Вестников. И чем больше я думал об этом, тем всё больше убеждался в том, что совершенно ничего не знаю о них, этих неразговорчивых Вестниках грядущих несчастий.
Мой Вестник был бледен, его невыразительные серые глаза словно отражали совсем иное, нежели думал он. Если Вестники вообще имеют право думать нечто иное, нежели правила и приказы Суда. Его лицо казалось искусно выточенным из камня, ведь ещё ни одна, даже самая незначительная эмоция за всё время нашего знакомства так и не нашла отражение в его облике.
- Чем я обязан столь раннему визиту?- Мне казалось, что случится нечто ужасное, если я позволю себе хотя бы взгляд в сторону спящей Анечки или хотя бы лёгкий намёк на мои эмоции в связи с его появлением здесь. Как я и упомянул ранее, я отлично знал, что это могло значить. Визит Вестника всегда говорит красноречивее всяких слов, и, возможно, именно поэтому оказывается такой страшной проверкой для всех ангелов, привязавшихся к своим подопечным. Вестник позволил себе лишь легкий кивок головы в мою сторону:
- Сегодня. Ровно в час, тридцать две минуты и шесть секунд по московскому времени. Вы знаете, что нужно делать.-
Я молчал. Сжимал руки в кулаки и молчал. Опускал взгляд, как раскаявшийся преступник, и ни одно слово так и не нашло выход с моих губ. Я ненавидел себя за это молчание. И его. За это безразличие. За то, что он просто делал то, что ему было предписано Судом.
Когда я немного пришёл в себя, Вестник исчез. И я не знал, увижу ли я его вновь.

Продолжение в комментах

@темы: Авторское, Ревность, Смерть, Философия, Чувства

Comments

[Melamori]

Этой лунной ночью она спала тихо, и глубоко погрузилась её душа в пучины сновидений. Во истину сон – маленькая смерть. Белая лунная дорожка падала на её лицо. Длинные волосы в беспорядке разбросаны по подушке. Присев на самый краешек кровати, я любовался ею. Меня тянуло к ней. Хотелось обнять её, поцеловать, сказать, что я здесь, с ней, и никогда не оставлю её. Но это было смешно и опасно. Одно моё прикосновение выпьет её силы, а поцелуй, подобно верному яду, отнимет жизнь. Смешна была и эта любовь ангела Смерти к смертной, к человеку. Весь наш Легион Бессмертия всегда потешался над такими оригиналами. Эта любовь нелепа, смешна, преступна. Было позорно проявлять свои чувства, ибо это неминуемо приводило к гибели человека.
Неожиданное волнение закралось в мою душу. Что-то было не так. Андрей?
В книгу Судеб мне было разрешено заглядывать лишь в серьёзных ситуациях. Возможно, я совершил ошибку, приняв это волнение за нечто серьёзное. Может быть. Но я не удержался. Ловко поймав лунный луч ладонью, я сконцентрировался. В миг предо мной возникла огромная книга под семью печатями, старинные пожелтевшие страницы которой надёжно спрятаны от любопытных взглядов смертных. Одни лишь ангелы Смерти имеют на это право, обязанные знать точную дату и время смерти того или иного человека. Дата смерти Анны пока не была известна. И это наполняло меня радостью. Сейчас же я открыл страницы судьбы Андрея, избранника Анны. Словно на Яву, видел я, как он в этот самый момент танцует на вечеринке. Ставит недопитый стакан со спиртным на стойку бара и идёт к своим пьяным друзьям. Гибкие руки рыжеволосой девушки прочно и бесстыдно обвили его шею. Он не против, и они начинают целоваться. Кругом смех, громкая музыка, дым сигарет… Спустя какое-то время он берёт её за руку, и они вместе с ним едёт к нему домой. Эту ночь они проведут вместе. Вдвоём в той же самой кровати, где он только два дня назад провёл ночь с Анной.
Я в бессилии закрыл книгу. В тот же миг она исчезла. Я не хотел больше смотреть. Не мог.
«Ангел Смерти должен оставаться безразличным к делам мира живых до тех пор, пока не пробьёт его час, или по приказу Верховного Совета Легиона». Иначе его ждёт жестокая кара.
И я покорно остался у изголовья кровати Анны всю ночь, как преданный пёс. Словно я боялся покинуть её и на самый краткий миг.

Утром солнце вновь осветило город. Я с трудом верил в произошедшее ночью. Но моя обязанность не вмешиваться в дела живых. Я Амертат, третий ангел Легиона Бессмертия, и это не моё дело.
Весело напевая какую-то песенку, Анна прогуляла школу, сославшись на неожиданную болезнь. Она жаждала видеть его. Я видел это.
Знал.
Быстро позавтракав чашкой кофе и булочкой и облачившись в свои, наверное, самые любимые одежды, Анна ловко надела туфли на шпильках и, словно на крыльях, помчалась к нему.
Эту дорогу я знал наизусть и предчувствовал, что на этот раз она не сулит ничего хорошего. Я следовал за ней, силясь быть равнодушным. Мне всё равно. Моя пора ещё не пришла.
Андрей открыл не сразу. Сонный и голый, облачённый лишь в простыню, он приоткрыл дверь.
На какое-то мгновение мне показалось, что его ночная гостья не ушла. Я пришёл в бешенство. Однако вскоре я понял, что он в квартире один. Девушка покинула его той же ночью, даже не утрудив себя как следует попрощаться.
Переминаясь с ноги на ногу, Андрей с изумлением смотрел на румяную Аню. От неё пахло весной.
- Чего так рано?- Он пытался вести себя естественно. И Анна, кажется, не заметила лёгкого мороза и тщательно скрываемого волнения в его голосе. Он наигранно лениво зевнул.
- Я хотела увидеть тебя!- Улыбнулась она. Немного помедлив, он пустил её войти. Квартиру ещё не покинул запах дешёвых терпких духов его ночной подруги.
- Ты спишь неодетым?- Спросила поражённо она. Её взгляд упал на позабытую на тумбочке в прихожей женскую помаду. Ярко-алый цвет. Повертев её в руках, она подняла взволнованный взгляд на него:
- Это не моя…-
- Это… Ах, это! Вообщем, одна знакомая… девушка моего друга забыла её здесь. Решили посидеть у меня, вот они и пришли.- Солгал он.
- Я ничего не знала…- Её голос прозвучал растерянно и как-то отстранённо. Аня или ничего не замечала, или просто не хотела замечать.
Я ненавидел его в тот момент. Презирал.
Медленно терял контроль.
- Ну, ты сейчас готовишься к экзаменам… тебе надо готовиться. К тому же ты не слишком любишь вечеринки, где много спиртного.- Я подумал, что, должно быть, Аня простила бы его, если бы он только обнял её. Но он не сделал этого. Потому что просто не хотел.
Зачем же он лжёт?
Он ведь не любит её! Уже не любит.
И не любил…
В глазах Анны мелькнуло недоверие. Я видел это в её широко распахнутых глазах. Он же опустил взгляд. Она видела разобранную кровать, номер телефона, оставленный девушкой всё тут же, на комоде…
Молчание затянулось. Натянутой струной тянулась нить потерянного времени в пустыне недоверия и тишины.
Мне до слёз стало обидно за неё, за это молчание. Я всё знал, она же явно предпочитала неведение.
Андрей поднял на неё взгляд и едва заметно ухмыльнулся. Этот взгляд… да, именно так он смотрел на ту рыжеволосую девушку, когда возжелал её.
Я потерял контроль…
Распахнулись широкие чёрные крылья, такие огромные в коридоре обычной городской квартиры. Подобно хрупкой скорлупе, со звоном лопнуло зеркало в прихожей. Анна вскрикнула и инстинктивно отбежала в сторону. В глазах Андрея я увидел страх. Ещё можно было всё остановить, но этот страх в его глазах…
Подхватив острый осколок разбитого зеркала, я с силой воткнул его в лживую грудь.
Он закричал. Из-за рта брызнула кровь. Его бессмысленный, безумный от боли взгляд какое-то время смотрел перед собой. Я знал, что он видит меня.
Сейчас, наконец-то, он может заглянуть в мои глаза.
Он вздрогнул и упал. Уже мёртвое тело не отпускали конвульсии.
Аня кричала, зажмурившись от ужаса и плотно прижавшись к стене. Скользнув по стене на пол, она смотрела на меня.
Я сделал то, что делать был не в праве. Забрал жизнь до срока. Мне нет прощения.
Бесшумно шевеля губами, она отрицательно качала головой.
Назад дороги нет…

[Melamori]

Автобус пришёл вовремя, без опоздания. Дюжина других детей, радостных, розовощёких прощались со своими немного опечаленными предстоящим расставанием родителями. Один я стоял серым столбом среди этого оживления. Совсем ещё новый автобус, сияя на солнце своими боками, гостеприимно впустил детей в своё чрево. Последние прощания, попытки достучаться через окно автобуса, обещания звонить и писать. Никто, кроме меня и других ангелов Смерти присутствующих здесь смертных, не знал, что оттуда, где многие из этих детей окажутся через час, не пишут и не звонят. Оттуда вообще никогда не возвращаются.
Какой-то мальчик рядом с Аней заплакал, она же лишь сказала, чтобы он успокоился, потому что он мужчина, потому что он большой. И только я знал, как сильно самой Ане хотелось в этот момент заплакать. Мне казалось, что она всё знает. Знает всё о том, что сегодня в точно назначенное время я должен забрать её жизнь, прекратить её существование. Я чувствовал себя палачом.
Дорога была ровной и быстрой, залитой июньским солнцем. Из кабины водителя доносилась какая-то радостная мелодия. Аня тихо смотрела в окно, провожая взглядом дома, леса, поля… всё, к чему она привыкла.
Я и не понял, с какой дороги внезапно выскочил на бешенной скорости огромный грузовик. Своим боком он преградил путь автобусу. Водитель с силой надавил на тормоза.
Визг и скрип.
Резкий толчок…
Грохот…
Темнота.
Я стоял среди пыли и развалин. Рядом с дорогой, в кювете лежал перевёрнутый горящий автобус. До меня доносился чей-то стон. Ани нигде не было.
Часы показывали час, тридцать одну минуту…
Как чертовски точно.
Я не помню, как забрался в кабину автобуса до миг до взрыва и прижал к себе её хрупкое окровавленное тело. В моей голове в тот момент не оказалось и мысли ни о Вестнике, ни о Верховном Суде. Была она, маленькая девочка, нуждающаяся в помощи, и я, способный её спасти.
Стремительно, выбравшись из задымлённого автобуса, я держал её на руках. Впервые за всё время. В беспамятстве она стонала и звала свою маму. Я знал, что она непременно умрёт, если я буду держать её слишком долго, и нежно опустил Аню на асфальт. Послышался грохот – это взорвался автобус. Инстинктивно я заслонил собою Аню, словно моё тело без плоти и крови могло её защитить. Когда я поднялся на ноги, в пыли под собой я увидел чью-то оторванную руку. Пальцы на ней ещё едва заметно шевелились. Аня же осталась жива и невредима. Никто впоследствии не сможет объяснить этого факта её чудесного спасения.
Я же лишь стоял и ждал на дороге, вглядываясь вдаль, и не жалел о содеянном. Я ждал, не сомневаясь ни на миг.
И он пришёл. Вестник, который принёс мне второе уже за это утро постановление из Суда. Вновь его лицо не выражало абсолютно ничего.

Через какое-то время она пришла в себя. Начала названивать по своему сотовому телефону своей лучшей подруге ещё с первого класса. Руки дрожали, пальцы путали кнопки. Голос её дрожал:
- Оля… Оля…- Аня с трудом сдерживала себя, чтобы не расплакаться.- Тут… тут такое… Андрей… он… он весь в крови.-
- Что случилось?! Аня, я сейчас буду! Где ты?!- С ужасом откликнулась Оля.
- Я… я у Андрея. Приходи. Я прошу тебя. Мне плохо. Оля…- Выдавила Аня и выключила телефон.
Уже через пол часа Оля была здесь. Она молча обнимала подругу, сидя с ней на разобранной кровати в спальне Андрея. Оля думала, что им делать теперь, Аня же безумными глазами осматривалась по сторонам, напрасно желая увидеть хотя бы мою тень. Я любил её, любил ещё сильнее. Хотел кричать, но не мог. Хотел умереть для неё, но был бессмертен.
- Это он… не я! Это он! Оля!- Взволнованно повторяла она, как в бреду.
- Я слышала. Я верю тебе. Но это не мог быть ангел. Это безумие!- Пытаясь соблюдать спокойствие, твердила Ольга.
- Безу… безумие.- Давясь успокоительным, Аня не желала соглашаться.- Но это был он! У него крылья. Чёрные! Большие.-
Руками она пыталась показать величину моих проклятых крыльев, словно это могло заставить Ольгу поверить в её слова.
- Хорошо.- Наконец, выдавила Ольга.- Крылья крыльями. Их можно, к примеру, купить… в каком-нибудь магазине. Но мы знаем, что это был мужчина. На кого он был похож? Ты видела его раньше?-
Аня поспешно кивнула:
- Да. Он высокий. Редко улыбается. Он ангел!-
- К чёрту ангелов, Аня!- Не выдержала Ольга.- Ни один адвокат не поверит в эту чушь и тем более не отстоит эту точку зрения в суде! Им нужны реальные люди, а не ангелы! Они могут обвинить тебя!-
Аня беспомощно задрожала в рыданиях.
- Что это у тебя?- Оля заметила что-то в руке Ани и разжала её ледяной кулак.- Помада?-
- Да… это я нашла. На тумбочке. В прихожей. Андрей сказал, что это помада девушки его друга.- Аня уже и сама не верила себе.
- Ясно.- На лице Ольги мелькнуло сомнение. Если это станет известно, то её подругу очень быстро обвинят в убийстве её парня в приступе ревности.
- Надо уходить. Скорее, пока никто не пришёл сюда. Что ты трогала здесь?- Оля помогла Анне встать и с тревогой огляделась по сторонам.
- Ни… ничего… я только позвонила тебе.- Ответила Аня.
Тщательно протерев ручки входной двери, девушки поспешно покинули квартиру. Бабушки у подъезда проводили их бурными обсуждениями. Они пропали!
Аня…
Аня!
Что я сделал!
Всю дорогу до дома Ани, Ольга пыталась что-нибудь придумать.
- Мужчина… хм… А что ты ещё можешь вспомнить о нём?-
- Он возник из воздуха. Его не было в квартире, когда я пришла. Я увидела его, когда он внезапно накинулся на Андрея с осколком от разбитого зеркала.-
- Это произошло в прихожей. Можно предположить, что убийца всё это время был на кухне, и ты не могла знать о его присутствии. Но Андрей… зачем он впустил его?- Я видел, что Ольга уже пытается сама уйти от этого дела. Ей было страшно. Утренний звонок подруги обратился слишком серьёзным делом для шестнадцатилетней девчонки.
Проводив Аню до её дома, Ольга сказала, что поищет деньги у родителей и принесёт. На немой вопрос Ани, она лишь ответила, что та должна уезжать.
Из-за меня!
Аня должна спасаться бегством!
Как убийца! Преступница.
Я ненавидел, презирал себя…

Аня молча вошла в свою квартиру. Дома никого не оказалось. Было тихо. Лишь где-то в глубинах тёмных пустых комнат тикали старые часы. Не разуваясь, она прошмыгнула в свою комнату и с ногами забралась на диван. С ужасом она озиралась по сторонам, словно ожидая призрака моего недавнего появления рядом с ней. Я знал, что она считает себя сумасшедшей. Однако она тогда видела меня, и это отнюдь не было галлюцинацией.
Аня медленно встала и с опаской подошла к большому, едва ли не в полный рост зеркалу на створке платяного шкафа. Провела рукой по гладкой, прохладной поверхности. Я тихо встал за её спиной. Хотелось просто обнять её и утешить. Аня вскрикнула, и я понял, что она видит моё отражение в зеркале. Видела мои окровавленные руки и слёзы на моих глазах. Так прошла пропасть молчания.
- Зачем?..- Едва различимо прошептала она, и упала в обморок.
В сознание она пришла примерно через пять минут. Беспомощно озираясь по сторонам, она, казалось, всё ещё сомневалась в своём психическом здоровье. За окном медленно темнело.
Раздался звонок в дверь.
На пороге стоял десятилетний мальчик в чёрной куртке и кепке. Младший брат Оли. В руках он держал белый свёрток.
- Это… Оля просила передать.- Деловито заявил мальчишка.
Аня молча взяла свёрток. Мальчик явно хотел намекнуть на некоторые чаевые за оказанную услугу, но промолчал, испугавшись мертвенной бледности Ани. Почти бесшумно она закрыла дверь.
Аня многое понимала теперь. И она действительно должна уехать. Сейчас же. Немедленно.
Куда? Неважно.
Написать что-нибудь родителям, чтобы не искали, и исчезнуть навсегда. Оля больше не придёт и вряд ли позвонит. Аня должна понять… Отныне это только её жизнь. На двоих. Мне хотелось многое сказать ей, но это было не в моих силах – она не услышит меня сейчас.
Люди имеют возможность поговорить со своим ангелом Смерти только долго размышляя о гибели, или на грани смерти. Долгие же мысли о смерти официальная церковь считает грехом. Возможно, именно поэтому в человеке так силён страх перед смертью. Он слишком мало знает о ней. А, может быть, именно в загадке смерти кроется тот самый смысл жизни, что так без устали разыскивают люди.
Анна перерыла едва и не все шкафы и тайники в квартире. Побросала в сумку что-то из одежды, отсчитала из секретных запасов родителей, спрятанных под скатертью в гостиной, себе денег. Написала невнятную записку родителям. Быстрые буквы на клочке бумаги. Чтобы не искали, чтобы поняли.
Об Андрее ни слова.
Он умер.

[Melamori]

Автобус пришёл вовремя, без опоздания. Дюжина других детей, радостных, розовощёких прощались со своими немного опечаленными предстоящим расставанием родителями. Один я стоял серым столбом среди этого оживления. Совсем ещё новый автобус, сияя на солнце своими боками, гостеприимно впустил детей в своё чрево. Последние прощания, попытки достучаться через окно автобуса, обещания звонить и писать. Никто, кроме меня и других ангелов Смерти присутствующих здесь смертных, не знал, что оттуда, где многие из этих детей окажутся через час, не пишут и не звонят. Оттуда вообще никогда не возвращаются.
Какой-то мальчик рядом с Аней заплакал, она же лишь сказала, чтобы он успокоился, потому что он мужчина, потому что он большой. И только я знал, как сильно самой Ане хотелось в этот момент заплакать. Мне казалось, что она всё знает. Знает всё о том, что сегодня в точно назначенное время я должен забрать её жизнь, прекратить её существование. Я чувствовал себя палачом.
Дорога была ровной и быстрой, залитой июньским солнцем. Из кабины водителя доносилась какая-то радостная мелодия. Аня тихо смотрела в окно, провожая взглядом дома, леса, поля… всё, к чему она привыкла.
Я и не понял, с какой дороги внезапно выскочил на бешенной скорости огромный грузовик. Своим боком он преградил путь автобусу. Водитель с силой надавил на тормоза.
Визг и скрип.
Резкий толчок…
Грохот…
Темнота.
Я стоял среди пыли и развалин. Рядом с дорогой, в кювете лежал перевёрнутый горящий автобус. До меня доносился чей-то стон. Ани нигде не было.
Часы показывали час, тридцать одну минуту…
Как чертовски точно.
Я не помню, как забрался в кабину автобуса до миг до взрыва и прижал к себе её хрупкое окровавленное тело. В моей голове в тот момент не оказалось и мысли ни о Вестнике, ни о Верховном Суде. Была она, маленькая девочка, нуждающаяся в помощи, и я, способный её спасти.
Стремительно, выбравшись из задымлённого автобуса, я держал её на руках. Впервые за всё время. В беспамятстве она стонала и звала свою маму. Я знал, что она непременно умрёт, если я буду держать её слишком долго, и нежно опустил Аню на асфальт. Послышался грохот – это взорвался автобус. Инстинктивно я заслонил собою Аню, словно моё тело без плоти и крови могло её защитить. Когда я поднялся на ноги, в пыли под собой я увидел чью-то оторванную руку. Пальцы на ней ещё едва заметно шевелились. Аня же осталась жива и невредима. Никто впоследствии не сможет объяснить этого факта её чудесного спасения.
Я же лишь стоял и ждал на дороге, вглядываясь вдаль, и не жалел о содеянном. Я ждал, не сомневаясь ни на миг.
И он пришёл. Вестник, который принёс мне второе уже за это утро постановление из Суда. Вновь его лицо не выражало абсолютно ничего.

Через какое-то время она пришла в себя. Начала названивать по своему сотовому телефону своей лучшей подруге ещё с первого класса. Руки дрожали, пальцы путали кнопки. Голос её дрожал:
- Оля… Оля…- Аня с трудом сдерживала себя, чтобы не расплакаться.- Тут… тут такое… Андрей… он… он весь в крови.-
- Что случилось?! Аня, я сейчас буду! Где ты?!- С ужасом откликнулась Оля.
- Я… я у Андрея. Приходи. Я прошу тебя. Мне плохо. Оля…- Выдавила Аня и выключила телефон.
Уже через пол часа Оля была здесь. Она молча обнимала подругу, сидя с ней на разобранной кровати в спальне Андрея. Оля думала, что им делать теперь, Аня же безумными глазами осматривалась по сторонам, напрасно желая увидеть хотя бы мою тень. Я любил её, любил ещё сильнее. Хотел кричать, но не мог. Хотел умереть для неё, но был бессмертен.
- Это он… не я! Это он! Оля!- Взволнованно повторяла она, как в бреду.
- Я слышала. Я верю тебе. Но это не мог быть ангел. Это безумие!- Пытаясь соблюдать спокойствие, твердила Ольга.
- Безу… безумие.- Давясь успокоительным, Аня не желала соглашаться.- Но это был он! У него крылья. Чёрные! Большие.-
Руками она пыталась показать величину моих проклятых крыльев, словно это могло заставить Ольгу поверить в её слова.
- Хорошо.- Наконец, выдавила Ольга.- Крылья крыльями. Их можно, к примеру, купить… в каком-нибудь магазине. Но мы знаем, что это был мужчина. На кого он был похож? Ты видела его раньше?-
Аня поспешно кивнула:
- Да. Он высокий. Редко улыбается. Он ангел!-
- К чёрту ангелов, Аня!- Не выдержала Ольга.- Ни один адвокат не поверит в эту чушь и тем более не отстоит эту точку зрения в суде! Им нужны реальные люди, а не ангелы! Они могут обвинить тебя!-
Аня беспомощно задрожала в рыданиях.
- Что это у тебя?- Оля заметила что-то в руке Ани и разжала её ледяной кулак.- Помада?-
- Да… это я нашла. На тумбочке. В прихожей. Андрей сказал, что это помада девушки его друга.- Аня уже и сама не верила себе.
- Ясно.- На лице Ольги мелькнуло сомнение. Если это станет известно, то её подругу очень быстро обвинят в убийстве её парня в приступе ревности.
- Надо уходить. Скорее, пока никто не пришёл сюда. Что ты трогала здесь?- Оля помогла Анне встать и с тревогой огляделась по сторонам.
- Ни… ничего… я только позвонила тебе.- Ответила Аня.
Тщательно протерев ручки входной двери, девушки поспешно покинули квартиру. Бабушки у подъезда проводили их бурными обсуждениями. Они пропали!
Аня…
Аня!
Что я сделал!
Всю дорогу до дома Ани, Ольга пыталась что-нибудь придумать.
- Мужчина… хм… А что ты ещё можешь вспомнить о нём?-
- Он возник из воздуха. Его не было в квартире, когда я пришла. Я увидела его, когда он внезапно накинулся на Андрея с осколком от разбитого зеркала.-
- Это произошло в прихожей. Можно предположить, что убийца всё это время был на кухне, и ты не могла знать о его присутствии. Но Андрей… зачем он впустил его?- Я видел, что Ольга уже пытается сама уйти от этого дела. Ей было страшно. Утренний звонок подруги обратился слишком серьёзным делом для шестнадцатилетней девчонки.
Проводив Аню до её дома, Ольга сказала, что поищет деньги у родителей и принесёт. На немой вопрос Ани, она лишь ответила, что та должна уезжать.
Из-за меня!
Аня должна спасаться бегством!
Как убийца! Преступница.
Я ненавидел, презирал себя…

Аня молча вошла в свою квартиру. Дома никого не оказалось. Было тихо. Лишь где-то в глубинах тёмных пустых комнат тикали старые часы. Не разуваясь, она прошмыгнула в свою комнату и с ногами забралась на диван. С ужасом она озиралась по сторонам, словно ожидая призрака моего недавнего появления рядом с ней. Я знал, что она считает себя сумасшедшей. Однако она тогда видела меня, и это отнюдь не было галлюцинацией.
Аня медленно встала и с опаской подошла к большому, едва ли не в полный рост зеркалу на створке платяного шкафа. Провела рукой по гладкой, прохладной поверхности. Я тихо встал за её спиной. Хотелось просто обнять её и утешить. Аня вскрикнула, и я понял, что она видит моё отражение в зеркале. Видела мои окровавленные руки и слёзы на моих глазах. Так прошла пропасть молчания.
- Зачем?..- Едва различимо прошептала она, и упала в обморок.
В сознание она пришла примерно через пять минут. Беспомощно озираясь по сторонам, она, казалось, всё ещё сомневалась в своём психическом здоровье. За окном медленно темнело.
Раздался звонок в дверь.
На пороге стоял десятилетний мальчик в чёрной куртке и кепке. Младший брат Оли. В руках он держал белый свёрток.
- Это… Оля просила передать.- Деловито заявил мальчишка.
Аня молча взяла свёрток. Мальчик явно хотел намекнуть на некоторые чаевые за оказанную услугу, но промолчал, испугавшись мертвенной бледности Ани. Почти бесшумно она закрыла дверь.
Аня многое понимала теперь. И она действительно должна уехать. Сейчас же. Немедленно.
Куда? Неважно.
Написать что-нибудь родителям, чтобы не искали, и исчезнуть навсегда. Оля больше не придёт и вряд ли позвонит. Аня должна понять… Отныне это только её жизнь. На двоих. Мне хотелось многое сказать ей, но это было не в моих силах – она не услышит меня сейчас.
Люди имеют возможность поговорить со своим ангелом Смерти только долго размышляя о гибели, или на грани смерти. Долгие же мысли о смерти официальная церковь считает грехом. Возможно, именно поэтому в человеке так силён страх перед смертью. Он слишком мало знает о ней. А, может быть, именно в загадке смерти кроется тот самый смысл жизни, что так без устали разыскивают люди.
Анна перерыла едва и не все шкафы и тайники в квартире. Побросала в сумку что-то из одежды, отсчитала из секретных запасов родителей, спрятанных под скатертью в гостиной, себе денег. Написала невнятную записку родителям. Быстрые буквы на клочке бумаги. Чтобы не искали, чтобы поняли.
Об Андрее ни слова.
Он умер.

[Melamori]

Автобус пришёл вовремя, без опоздания. Дюжина других детей, радостных, розовощёких прощались со своими немного опечаленными предстоящим расставанием родителями. Один я стоял серым столбом среди этого оживления. Совсем ещё новый автобус, сияя на солнце своими боками, гостеприимно впустил детей в своё чрево. Последние прощания, попытки достучаться через окно автобуса, обещания звонить и писать. Никто, кроме меня и других ангелов Смерти присутствующих здесь смертных, не знал, что оттуда, где многие из этих детей окажутся через час, не пишут и не звонят. Оттуда вообще никогда не возвращаются.
Какой-то мальчик рядом с Аней заплакал, она же лишь сказала, чтобы он успокоился, потому что он мужчина, потому что он большой. И только я знал, как сильно самой Ане хотелось в этот момент заплакать. Мне казалось, что она всё знает. Знает всё о том, что сегодня в точно назначенное время я должен забрать её жизнь, прекратить её существование. Я чувствовал себя палачом.
Дорога была ровной и быстрой, залитой июньским солнцем. Из кабины водителя доносилась какая-то радостная мелодия. Аня тихо смотрела в окно, провожая взглядом дома, леса, поля… всё, к чему она привыкла.
Я и не понял, с какой дороги внезапно выскочил на бешенной скорости огромный грузовик. Своим боком он преградил путь автобусу. Водитель с силой надавил на тормоза.
Визг и скрип.
Резкий толчок…
Грохот…
Темнота.
Я стоял среди пыли и развалин. Рядом с дорогой, в кювете лежал перевёрнутый горящий автобус. До меня доносился чей-то стон. Ани нигде не было.
Часы показывали час, тридцать одну минуту…
Как чертовски точно.
Я не помню, как забрался в кабину автобуса до миг до взрыва и прижал к себе её хрупкое окровавленное тело. В моей голове в тот момент не оказалось и мысли ни о Вестнике, ни о Верховном Суде. Была она, маленькая девочка, нуждающаяся в помощи, и я, способный её спасти.
Стремительно, выбравшись из задымлённого автобуса, я держал её на руках. Впервые за всё время. В беспамятстве она стонала и звала свою маму. Я знал, что она непременно умрёт, если я буду держать её слишком долго, и нежно опустил Аню на асфальт. Послышался грохот – это взорвался автобус. Инстинктивно я заслонил собою Аню, словно моё тело без плоти и крови могло её защитить. Когда я поднялся на ноги, в пыли под собой я увидел чью-то оторванную руку. Пальцы на ней ещё едва заметно шевелились. Аня же осталась жива и невредима. Никто впоследствии не сможет объяснить этого факта её чудесного спасения.
Я же лишь стоял и ждал на дороге, вглядываясь вдаль, и не жалел о содеянном. Я ждал, не сомневаясь ни на миг.
И он пришёл. Вестник, который принёс мне второе уже за это утро постановление из Суда. Вновь его лицо не выражало абсолютно ничего.

Через какое-то время она пришла в себя. Начала названивать по своему сотовому телефону своей лучшей подруге ещё с первого класса. Руки дрожали, пальцы путали кнопки. Голос её дрожал:
- Оля… Оля…- Аня с трудом сдерживала себя, чтобы не расплакаться.- Тут… тут такое… Андрей… он… он весь в крови.-
- Что случилось?! Аня, я сейчас буду! Где ты?!- С ужасом откликнулась Оля.
- Я… я у Андрея. Приходи. Я прошу тебя. Мне плохо. Оля…- Выдавила Аня и выключила телефон.
Уже через пол часа Оля была здесь. Она молча обнимала подругу, сидя с ней на разобранной кровати в спальне Андрея. Оля думала, что им делать теперь, Аня же безумными глазами осматривалась по сторонам, напрасно желая увидеть хотя бы мою тень. Я любил её, любил ещё сильнее. Хотел кричать, но не мог. Хотел умереть для неё, но был бессмертен.
- Это он… не я! Это он! Оля!- Взволнованно повторяла она, как в бреду.
- Я слышала. Я верю тебе. Но это не мог быть ангел. Это безумие!- Пытаясь соблюдать спокойствие, твердила Ольга.
- Безу… безумие.- Давясь успокоительным, Аня не желала соглашаться.- Но это был он! У него крылья. Чёрные! Большие.-
Руками она пыталась показать величину моих проклятых крыльев, словно это могло заставить Ольгу поверить в её слова.
- Хорошо.- Наконец, выдавила Ольга.- Крылья крыльями. Их можно, к примеру, купить… в каком-нибудь магазине. Но мы знаем, что это был мужчина. На кого он был похож? Ты видела его раньше?-
Аня поспешно кивнула:
- Да. Он высокий. Редко улыбается. Он ангел!-
- К чёрту ангелов, Аня!- Не выдержала Ольга.- Ни один адвокат не поверит в эту чушь и тем более не отстоит эту точку зрения в суде! Им нужны реальные люди, а не ангелы! Они могут обвинить тебя!-
Аня беспомощно задрожала в рыданиях.
- Что это у тебя?- Оля заметила что-то в руке Ани и разжала её ледяной кулак.- Помада?-
- Да… это я нашла. На тумбочке. В прихожей. Андрей сказал, что это помада девушки его друга.- Аня уже и сама не верила себе.
- Ясно.- На лице Ольги мелькнуло сомнение. Если это станет известно, то её подругу очень быстро обвинят в убийстве её парня в приступе ревности.
- Надо уходить. Скорее, пока никто не пришёл сюда. Что ты трогала здесь?- Оля помогла Анне встать и с тревогой огляделась по сторонам.
- Ни… ничего… я только позвонила тебе.- Ответила Аня.
Тщательно протерев ручки входной двери, девушки поспешно покинули квартиру. Бабушки у подъезда проводили их бурными обсуждениями. Они пропали!
Аня…
Аня!
Что я сделал!
Всю дорогу до дома Ани, Ольга пыталась что-нибудь придумать.
- Мужчина… хм… А что ты ещё можешь вспомнить о нём?-
- Он возник из воздуха. Его не было в квартире, когда я пришла. Я увидела его, когда он внезапно накинулся на Андрея с осколком от разбитого зеркала.-
- Это произошло в прихожей. Можно предположить, что убийца всё это время был на кухне, и ты не могла знать о его присутствии. Но Андрей… зачем он впустил его?- Я видел, что Ольга уже пытается сама уйти от этого дела. Ей было страшно. Утренний звонок подруги обратился слишком серьёзным делом для шестнадцатилетней девчонки.
Проводив Аню до её дома, Ольга сказала, что поищет деньги у родителей и принесёт. На немой вопрос Ани, она лишь ответила, что та должна уезжать.
Из-за меня!
Аня должна спасаться бегством!
Как убийца! Преступница.
Я ненавидел, презирал себя…

Аня молча вошла в свою квартиру. Дома никого не оказалось. Было тихо. Лишь где-то в глубинах тёмных пустых комнат тикали старые часы. Не разуваясь, она прошмыгнула в свою комнату и с ногами забралась на диван. С ужасом она озиралась по сторонам, словно ожидая призрака моего недавнего появления рядом с ней. Я знал, что она считает себя сумасшедшей. Однако она тогда видела меня, и это отнюдь не было галлюцинацией.
Аня медленно встала и с опаской подошла к большому, едва ли не в полный рост зеркалу на створке платяного шкафа. Провела рукой по гладкой, прохладной поверхности. Я тихо встал за её спиной. Хотелось просто обнять её и утешить. Аня вскрикнула, и я понял, что она видит моё отражение в зеркале. Видела мои окровавленные руки и слёзы на моих глазах. Так прошла пропасть молчания.
- Зачем?..- Едва различимо прошептала она, и упала в обморок.
В сознание она пришла примерно через пять минут. Беспомощно озираясь по сторонам, она, казалось, всё ещё сомневалась в своём психическом здоровье. За окном медленно темнело.
Раздался звонок в дверь.
На пороге стоял десятилетний мальчик в чёрной куртке и кепке. Младший брат Оли. В руках он держал белый свёрток.
- Это… Оля просила передать.- Деловито заявил мальчишка.
Аня молча взяла свёрток. Мальчик явно хотел намекнуть на некоторые чаевые за оказанную услугу, но промолчал, испугавшись мертвенной бледности Ани. Почти бесшумно она закрыла дверь.
Аня многое понимала теперь. И она действительно должна уехать. Сейчас же. Немедленно.
Куда? Неважно.
Написать что-нибудь родителям, чтобы не искали, и исчезнуть навсегда. Оля больше не придёт и вряд ли позвонит. Аня должна понять… Отныне это только её жизнь. На двоих. Мне хотелось многое сказать ей, но это было не в моих силах – она не услышит меня сейчас.
Люди имеют возможность поговорить со своим ангелом Смерти только долго размышляя о гибели, или на грани смерти. Долгие же мысли о смерти официальная церковь считает грехом. Возможно, именно поэтому в человеке так силён страх перед смертью. Он слишком мало знает о ней. А, может быть, именно в загадке смерти кроется тот самый смысл жизни, что так без устали разыскивают люди.
Анна перерыла едва и не все шкафы и тайники в квартире. Побросала в сумку что-то из одежды, отсчитала из секретных запасов родителей, спрятанных под скатертью в гостиной, себе денег. Написала невнятную записку родителям. Быстрые буквы на клочке бумаги. Чтобы не искали, чтобы поняли.
Об Андрее ни слова.
Он умер.

[Melamori]

Навсегда.
Да никогда и не существовало его в этом огромном, хмуром мире.
Заперев за собой дверь, с тяжёлой сумкой на хрупком девичьем плече, она бросилась на улицу.
Было уже совсем темно. Город мерцал безумными огнями неоновых огней. Кто-то смеялся во дворе. Доносился плач ребёнка с детской площадки. Завизжала сигнализация. Аня вздрогнула, но вдохнула весенний, влажный городской воздух и на дрожащих ногах поспешила дальше. Её колотил озноб. Ей казалось, что все, абсолютно все прохожие и люди на улице, с презрением, с разоблачающим ехидством смотрят на неё. Они знают! Конечно же, им уже всё известно! Поздоровалась проходящая мимо соседка, Аня лишь испуганно кивнула в ответ.
На углу дома блеснула лакированная поверхность милицейской машины. Сердце Ани ёкнуло.
Конечно же, это за ней!
Поспешно спрятавшись среди голых веток кустарника, Аня пробралась поближе. Облокотившись на крышу машины, рядом с ней стоял высокий милицейский и проверял документы у какого-то худощавого мужчины. Засмеялся. Мужчина засмеялся в ответ.
Нет, не за ней.
Воспользовавшись моментом, Аня проскользнула мимо. Выбежала к проезжей дороге.
Зазвонил сотовый телефон. Наверное, вернулась с работы мать. Выругавшись, Аня быстро отключила телефон и сунула обратно в карман куртки. Стала голосовать у дороги. Поток машин бескрайней горящей рекой безразлично мчался мимо. У всех свои проблемы, свои семьи, свои скелеты в шкафу…
Кто-то быстро проехал мимо и обрызгал её грязью из лужи. Аня отскочила в сторону, она едва не плакала.
Маленькая, хрупкая Аня.
Моя Аня…
Наконец, какая-то старая машина остановилась. Открылась дверца. Когда Аня недоверчиво заглянула внутрь, чтобы договориться, на неё из белёсых клубов табачного дыма уставился безразличный длинный нос:
- Куда?
- До аэропорта подбросите?
Водитель кивнул:
- Пятьсот.
Аня кивнула и села. У неё не было сил торговаться. Она спешила.

Я вновь смотрел на него. В это безразличное каменное лицо с невыразительными серыми глазами. Я точно знал, что он сейчас скажет мне. Я не выполнил приказ, и теперь Суд Легиона желает видеть меня.
- Амертат, третий ангел Легиона Бессмертия обвиняется по 34 статье кодекса от 254 года до Рождества Христова о невыполнении предписанного Судом постановления от 12 июня сего года, должен предстать перед судом по всей строгости совершённого им проступка. - Его слова звучали чётко и холодно, словно удары молотка по наковальне. Мой ответ он слышать не хотел, и только молча отвернулся. Я обернулся на лежащую без сознания Анечку и понял, что не могу просто так уйти. Не мог оставить её здесь одну сейчас. Я должен был знать, что с ней всё будет в порядке.
- Подожди.- Мой голос застрял где-то среди клубов пыли и копоти, казался слабым и вымученным. Вестник обернулся.
- Подожди… я не пойду. Сейчас не пойду. Я не могу оставить её здесь. Сейчас.- У меня не было надежды на то, что он мне даст на всё время, потому что Суд Легиона Бессмертия не любит ждать. И всё-таки я попробовал. Но он покачал головой в ответ:
- Не разрешено. Как было сказано ранее, подопечная Анна Леонидовна Лазоревская должна умереть. Это занесено в книгу Судеб и не обсуждается.
Меня всё больше раздражало это каменное лицо и безразличные слова, выпаливаемые в воздух без каких-либо интонаций. Я почти ненавидел его и Суд за это! Почему они не могут подождать, ведь у них целая вечность впереди!
- Как тебя зовут?- Строго спросил я, словно имел право на подобные интонации в моём положении сейчас. Я очень хотел услышать его имя, хотя полагал, что у Вестников Смерти не может быть имён.
- Можешь называть меня Ариманом. Это ничего не значит. Вестники забывают свои имена, поэтому имеют право называть себя, как угодно. - Опять никаких эмоций, ничто не нашло отклика на его лице.
- Я не пойду сейчас с тобой.- Я пытался говорить спокойно.
Молча глядя мне в глаза, Ариман достал из богато-украшенных ножен меч, с которым никогда не расставался. Вестники всегда должны уметь постоять за каждое своё слово и решение, а значит и честь Верховного Суда Легиона:
- Это твой выбор. Ты сам это решил.
Наверное, из одной только этой фразы я бы начал этот бой, потому как я с самого начала усвоил для себя, что ничего от меня не зависит.
Молча достал из золоченых ножен меч. На фоне солнца, грустно выглядывающего из-за сумрака дыма и смрада, Ариман казался скорее фигуркой, искусно вырезанной из картона, нежели живым существом. Миг – и я едва успел увернуться от тяжёлого, со свистом пролетевшего меча. Удар следовал за ударом, я понял, что должен находить время не только для того, чтобы уходить от атак, но и для того, чтобы самому наступать. Только бы выждать время…
Воспользовавшись короткой заминкой в движениях противника, я ударил. Амертат схватился за плечо. На конце моего меча блестела красная отметина. Мой следующий удар пришёлся по его мечу. Тяжело, со скрипом, ни один из мечей не желал уступать.
Мысль пришла неожиданно и тяжело, как очередная атака Аримана, как новый удар моего разгорячённого сердца. Сейчас я всё больше ненавидел Аримана. Нет, не Вестников, этих бездушных шакалов смерти, а именно Аримана, его как личность. Я ненавидел его окаменевшее лицо, этот безразличный взгляд.
Я знал, что неправ.
Знал, что Суд наверняка придумает мне строгое наказание.
Однако я продолжал драться.
Краем ладони утерев кровоточащий весок, я взглянул на Аримана:
- Суд приказал тебе убить меня?
- Ты сам решил воспротивиться решению Суда, и я делаю то, что должен.
- Ты прав. Как всегда, ты прав.
Я ударил вновь. Мои крылья тяжко ударили по воздуху, поднимая моё тело ввысь. Ариман последовал за мной. Внезапно, стоило мне лишь на миг замешкаться, мой противник нанёс свой удар. Я ощутил боль. Не удержав равновесие, я полетел вниз. Моё правое крыло сильно пострадало, с чёрных перьев на пыльный асфальт падала кровь. Я слышал тяжёлое дыхание Аримана. Он тихо приземлился рядом со мной.
- Ты не достоин носить эти крылья, Амертат.
В висках застучало. Сделав последнее усилие над собой, я метнул свой меч во врага. Ариман пошатнулся. Меч торчал из его живота, текла красная кровь. Ангелы, в сущности, очень похожи на людей, даже цвет крови у нас один и тот же. Разница в том, что люди давно считают истории про ангелов сказками, а ангелы не устают верить в людей…
Я молча отвернулся, оставив его молча умирать на асфальте. Усевшись на землю рядом с Аней, я чувствовал как болят мои глаза то ли от пыли, то ли ещё от чего-то. По щекам покатилась солёная вода. Кажется, люди называют это слёзами. Суд был прав: запрещая ангелов любить, он оберегал нас от ненависти друг к другу. Мой взгляд устремился на дорогу. Вскоре приехала скорая помощь. Убедившись в том, что с Аней всё будет в порядке, я побрёл туда, где ждал меня Верховный Суд легиона.

[Melamori]

Через час Аня держала в своих маленьких руках билет на самолёт.
Далеко.
Надолго. Навсегда.
Самолёт прилетел без опоздания. Объявили о начале посадки на рейс. Но Анна стояла неподвижно в нескончаемой быстрой реки спешащей куда-то толпы. Её толкали, ругались, безразлично проходили мимо…
Сквозь гул доносились фразы из чужих телефонных разговоров.
- … конечно, но я опаздываю…
- … поговорим позднее…
- … хорошо, милый. Поговорим позднее…
Аня стояла, словно не могла сделать и шага. Словно зачарованная, она смотрела на многочисленные табло с вылетами ближайших самолётов, яркие пятна рекламы, сливающиеся в одну серую массу лица людей. Людей, людей…
Я знал, что она никогда не сядет в этот самолёт.
Взяв такси у аэропорта и тут же расплатившись, Аня доехала до ближайшего отделения милиции.
Уже было известно о гибели Андрея, её искали по всему городу. Их вместе с Олей видели выходящими из подъезда дома Андрея бдительные старушки-сплетницы. И теперь мать Ольги делала всё возможное, чтобы её дочь не обвиняли в преступлении, считая, что вся вина по праву должна лечь на плечи «этой нерадивой преступницы» Ани.

Тогда, шесть лет назад на моём первом Суде в присутствии сорока четырёх самых влиятельных присяжных Легиона, я хотел опустить взгляд, но не мог. Они все как один смотрели на меня, и мне казалось, что они знают про меня даже больше, чем я могу представить, чем я сам знаю о себе. Я молчал. Они спрашивали, но я знал, что мои слова не играют теперь уже никакого значения. Я был виноват, я поднял руку на Вестника.
Да, я убил Аримана.
Но не смог привести в исполнение приказ Суда, не смог отобрать жизнь у маленькой девочки Ани.
Они видели меня насквозь, меня словно переполнял свет. Великий, всевидящий свет. Им не было дела до меня, их не волнует моя любовь, им безразлично, что мои раны всё ещё сильно кровоточат, и я вот-вот закричу в бессилии…
Они видят лишь вечность, их мир – это мир огромный, мир Вселенных и Галактик, на безумной скорости сшибающихся между собой и стирающие миллионы миров из памяти абсолюта только для того, чтобы появились новые миры.
Какая им разница до меня, Ангела Смерти, каких миллионы?..
Что я могу сказать им, в эти светлые лики Верховных Судей? Что я люблю? Что я осмелился любить?
И я молчал. Как и шесть лет назад, молчал.
По щекам текли слёзы. Я вспоминал…
Её.
Тогда, шесть лет назад они оправдали меня. Сослались на какую-то ошибку, связанную с неточным определением даты смерти моей подопечной. Убийство Вестника странным образом замяли. И лишь потом, из разговора с новым Вестником, представленным мне, я узнал…
- Ты, как и многие ангелы, не понимаешь Вестников в то самое время, как и Вестники не понимают вас. Хотя… Возможно ты не понимаешь причины нашего безразличия ко всему, к жизни вообще?
Я смотрел в его каменное лицо и хотел, жаждал слышать ответ. До этого момента мне казалось, что я поступил правильно. Но я всего лишь искал оправдания себе, щит против навязчивой совести. Я хотел и не хотел слышать ответ одновременно.
- Просто Вестники – это в какой-то мере наказание людям за совершённые ими грехи. Многие из нас, это не родившиеся по вине своих же родителей дети или убитые своими отцами или матерями вскоре после своего появления на свет. Аборт. Или убийство нежеланного уже родившегося ребёнка. Вестники живут сотни, тысячи лет, намного дольше, чем их преступники-родители или даже их род. Но при этом их души – всё ещё души тех детей. Хладнокровные и жестокие, мстящие души, не познавшие любви, безразличные к жизни. Ариман, я или другой Вестник никогда бы не понял тебя, как это сделал Суд, потому как никогда никого не любили. Вестники просто не знают этого слова. Любовь.
Аримана убила его собственная мать, когда ему исполнилось едва два дня со дня появления на свет. Просто завернула в грязную тряпку и швырнула свёрток в бурлящую реку. Не хотела, чтобы об этом хоть кто-нибудь знал. Ей не нужен был этот ребёнок. Всему белому свету он был не нужен. Поэтому и Ариману стала безразлична эта жизнь. -
По сей день меня всё ещё мучает совесть. Я убил и теперь искал оправдания содеянному, так же, как, наверное, искала их она, мать-убийца, каждый день вспоминая содеянное. Я не понимал решения Суда. Я убил, но меня не наказали. Впрочем, наказание могло оказаться куда более изощрённым, нежели мне казалось – это муки совести, совести Ангела. Третьего по счёту Ангела во всём Легионе Бессмертия, осмелившегося постоять за свою любовь, и первого из них, кто зашёл так далеко. Иногда мне кажется, что это эксперимент. Опыт надо мной. И моей противоестественной любовью к тому, чему я обязан нести смерть…
Шесть лет назад Суд не наказал меня, не лишил меня бессмертия, не изгнал из Легиона с позором. Они просто промолчали в ответ на моё молчание. Теперь же я не ожидал повторения этого. На этот раз я убил человека, который должен был жить ещё долго. Я осмелился появиться перед ним, тогда как видеть меня могла лишь Анна. Я вмешался в судьбы живых людей, не ангелов, не Вестников, а живых, нормальных людей. А это считалось, наверное, одним из самых ужасных преступлений для Легиона.
Самый главный из сорока четырёх Пресветлых Судей взглянул на меня, и я быстро отвёл взгляд – не смог выдержать его тяжёлого взора.
- Амертат, ангел Легиона Бессмертия. Суд выслушал тебя и вынес своё решение. Ты бесспорно виновен. Суд лишает тебя крыльев, ты не имеешь права больше носить их. Ты изгоняешься из Легиона навеки.
- А как же Анна?
- Твоя подопечная всё ещё остаётся при тебе. Ответственность за неё всё ещё остаётся за тобой.
Я испытал некоторое облегчение, ведь они не лишили меня права оставаться с Анной. Впрочем, можно ли человека лишить его же собственной смерти? Наверное, даже Суд Легиона не властен над этим, так же как и над любовью.

[Melamori]

В этот же самый момент шёл Суд над Анной. Они все искренне считали её убийцей Андрея. А я лишь мог тихо стоять и смотреть на происходящее.
Так прошло первое заседание Суда. Аня ничего не говорила в своё оправдание. Люди не верят в ангелов.
Матери стояло огромных усилий и денег убедить Суд в необходимости повторно пересмотреть дело.
Аня лежала в тёмной камере на жёсткой лежанке. Она не смогла сказать матери ни слова после Суда, и теперь пребывала одна в своём заточении. Мать скандалила где-то там, в коридорах милицейского участка или суда, но никто не хотел её слушать. Завтра последнее заседание Суда по делу Лазоревской Анны.
Я склонился рядом.
Бедная, маленькая Анна. Её хрупкая фигура казалась совсем беззащитной здесь. Я понимал, что её никто не поймёт и завтра. В этот безумный век никто не верит в ангелов, даже в таких падших, проклятых, как я. Всем уже ясно наперёд: это она убила Андрея, и ни последнее заседание Суда, ни слёзы матери этого не изменят. Возможно, всё спишут на состояние аффекта, ведь где-то в тёмных тайниках улик бдителей закона хранится ярко-красная помада.
Каким-то образом Аня нашла под лежанкой перочинный довольно острый нож, и теперь задумчиво вертела его в руках.
Она мечтала о смерти.
Безмолвно, она ждала меня, знала, что я приду, что я где-то рядом. Аня вспомнила чернокрылого ангела из детских снов и тот рисунок в школе. Очень тихо, едва различимо, она шептала моё имя.
- Амертат. Амертат… Амертат…
По моим щекам вновь катились слёзы, а оголённые, кровоточащие раны на спине от обрубленных крыльев сильно болели. Предатель. Я чувствовал себя человеком в этот момент. Ангел без крыльев, мчащийся в вихре его собственной судьбы. Я был бессмертен, чтобы вечно испытывать муки совести. Я был бессмертен, словно в наказание ей, бедной Ане.
Упав на колени перед девушкой, я вспомнил, какой она была в момент её появления на свет. Маленький человечек, всего три килограмма веса, крохотные пухлые ручки младенца. Всё моё существо переполнялось такой безграничной нежностью, такой великой любовью к ней, что я обнял её. Она улыбнулась и растаяла в моих руках. Я понял, как долго она ждала меня. Я целовал её, нежно гладил волосы. Это была истинная любовь, как только способна любить смерть.
Наконец, силы оставили её. Я сидел на лежанке тюрьмы и крепко обнимал моё сокровище, моего мёртвого ангела.
Теперь я не отдам её никому, буду защищать её вечно, оберегая от всех и вся.
Я с тобой… Бессмертные навеки.

Люблю такие рассказы.Очень понравился стиль,да еще и практически без ошибок...Прямо подарок!
Вашу Московскую божественную комедию я тоже читала,и осталась довольна рассказанной историей))

[Melamori]

Zero Espada Ой, спасибо огромное! Прямо бальзам для души. А ошибки - это да... Негрямотная мну совсем. Спасибо!

Не за что!А можно спросить?У вас еще чего-нибудь похожего нет?или может быть вы знаете где можно похожее найти?

[Melamori]

Zero Espada Похожее? У меня есть рассказы ещё. Только уже не про ангелов.
Мой последний рассказ дядя Вася(стёб для любителей готического романа), часть 2 пишу сейчас: www.diary.ru/~melamori1/p113391467.htm
Это совсем маленький: www.diary.ru/~melamori1/p86934257.htm
Мизер совсем: www.diary.ru/~melamori1/p84807736.htm
А это рассказ мистический и типа стрёмный (про геев и не только. Если неприятно такое читать, то не читайте, впрочем, ничего слишком откровенного там нет): www.diary.ru/~melamori1/p80611657.htm
Продолжение этого рассказеца про геев: www.diary.ru/~melamori1/p81916876.htm
Осень: www.diary.ru/~melamori1/p56458441.htm
Властелин мира (тоже типа стрёмненькая мистика): www.diary.ru/~melamori1/p55192066.htm

Я их уже заканчиваю читать,спасибо огромное!Но мне бы хотелось,что-нибудь про ангелов-демонов,больно тема нравится!))Ну,ничего,может что-нибудь отыщу интересное.В любом случае,спасибо))

[Melamori]

Zero Espada Есть ещё один рассказ, типа про демонов. Так и называется "История одного демона". Могу прислать, если хотите.

Конечно,присылайте!Я только за!

[Melamori]

Zero Espada Напишите мне на умейл ваш адрес электронной почты)