...so I'm truly sorry)
Три.
пригламуренное нечто. если перебор с брендами - сразу скажите.
Острые каблуки неприятно засасывало во влажный гравий. Они жалобно хрустели и потрескивали на каждом шагу по неизвестно куда ведущей дорожке.
Минуту назад Крис резко затормозила у неприметного поворота на ночном шоссе. Поправила зеркало. На мое молчаливое недоумение улыбнулась одной из своих лучших улыбок.
- Чуть не проскочили.
- Крис? Это – то самое место, куда ты хотела меня привести?
- Выходи, дальше ехать нельзя. Придется немного пройти пешком.
Я прижалась лбом к прохладному тонированному стеклу. Было уже совсем темно, и просматривалсаь только узкая аллейка, которая терялась где-то в совсем непроглядно чернильных высоких кустах.
читать еще
- Ты сумасшедшая. Если через неделю нас найдут полуразложившимися вон в тех кустах, учти – это будет на твоей совести!
Девушка за рулем состроила гримаску и ловко выбралась наружу.
- Это охраняемый дачный поселок, Ди, - сказала она, щелкая зажигалкой. Та, испугавшись постгрозовой влажности, совсем не собиралась гореть. – Ты идешь или нет?
- Когда ты перестанешь курить свой мерзкий Парламент? – и я кое-как вылезла из мягкого кожаного кресла в сырую ночь.
Было холодно. Ледяные капли с веток зябко падали в декольте, оседали на волосах и голых локтях. Где-то вдалеке еле слышно пульсировало человеческое жилье. А вокруг нас была вязкая звенящая полуночность.
Самое отвратительное в по-настоящему дорогих дачных поселках закрытого типа – полная тишина. Через бетонные заборы звуки домов не просачиваются наружу и, следовательно, никто никому не мешает. Все предельно просто. Правда, такой ночью я предпочла бы быть по ту сторону забора.
В это время я обычно тушу последнюю самокрутку с вишневым трубочным табаком, сбрасываю с ног «плизеры» и зарываюсь в кашемировый плед.
Мы вышли к квадратной асфальтированной площадке. В десятке метров впереди стоял ничем не примечательный двухэтажный дом образца дач советских литераторов. Окна в нем светились неровно и дергано, словно бы в такт ритму легкой музыки и чьих-то разговоров.
- Нам туда.
- Что это за место?
Крис ничего не ответила. Ее стройная фигурка уже была на середине площадки. Я зачем-то оглянулась в аллею и, поежившись, непроизвольно обняла себя за плечи.
Двери дома не были заперты. Несколько очень красивых и безупречно одетых людей приветливо улыбнулись Кристине. Нас представили, но я никогда не запоминала имен ничего для меня не значащих людей. Кругом пили вино. Из самых разных бокалов – белое, красное, розовое, со льдом и без, закуривая дорогими сигариллами или закусывая ломтиками сыра. В разных углах дымились индийские благовония. Из всей неразберихи элитной парфюмерии мне удалось поймать только запах пачули и сандалового дерева. Ненавязчиво. Беспроигрышно. Банально.
Окна не были занавешены. Такое ощущение, что этот дом нарочно был открыт для всего, что так или иначе могло в него войти. Мне отчаянно захотелось выйти. Но в то же самое время что-то в этих людях заинтересовывало, и хотелось досмотреть, узнать, что будет дальше. Никто не рассказал мне, по какому поводу здесь была вечеринка. Не было даже намека на повод. Никто не разговаривал ни о чем, что выходило бы за рамки обыкновенной светской болтовни: того, о чем принято рассказывать неспешно, с ленцой и чуть свысока, пересыпая слова улыбками строго определенного выражения. Я рассеянно взяла в руки бокал. Через светлую жидкость в дутом стекле блеск платьев и маячки благовоний казались рисунком одного звездного неба. А может быть, одного из нарядов последней коллекции Дольче и Габбана. Роботы и люди. Фантазии на тему еще не наступившего прошлого.
Выпила узорное цветное вино. На вкус оно показалось слишком сухим. Можно было бы подумать – ненастоящим, но едва ли в этом доме хоть что-нибудь было искусственным, даже круглые стекляшки на пальцах женщин.
Я медленно бродила по дому. Из комнаты в комнату. Где-то на диванах сидели парочки, в библиотеке кто-то в полголоса обсуждал недавний роман Бегбедера. «В отличие от тюбиков зубной пасты, булыжники не умирают». До нелепости бессмысленный текст. Комната, заполненная пустыми цитатами, приглушала свои лампы, словно от стыда перед антикварными томами Гессе и Гоголя в высоких застекленных книжных шкафах. Женщина наигранно смеялась там, где было необходимо, мужчина улыбался и жестикулировал полупустым бокалом. Интересно, он действительно сказал о Фредерике что-нибудь остроумное?
Сразу за библиотекой начинался короткий темный коридор. Судя по запаху подгнивших яблок, он вел на кухню. Я нерешительно потерла носком левой туфли запятник правой. Перспектива найти на чужой кухне хоть какой-нибудь кофе и спрятаться под лестницей с ароматной чашкой горячей безалкогольной жидкости уже почти согрела мои замерзшие ноги.
- Ди! Ты знаешь, что я ищу тебя по всему этому долбаному дому?!
- ???
- Пошли, познакомлю кое-с-кем, - Крис втиснула свою ладонь в мою.
В ароматизированной гостиной играл Крис Айзек образца начала девяностых. Кое-кто сидел в вольтеровском кресле, обитом коньячно-коричневой кожей, и поминутно выдыхал клубки дыма. Мне не нравятся такие лица. Когда они неподвижны, то вызывают отвлеченно-неприятное чувство, с которым не хочется оставаться наедине. Но глаза мужчины смотрели мягко и чисто. Что-то в их выражении напоминало шкодливого маленького принца. Что-то – безработного наемного убийцу.
Мужчину звали Павел. Кристина присела на подлокотник кресла и, приобняв, поцеловала его в щеку.
- Скажем спасибо маме, у нас почти роман, - она звонко рассмеялась, проводя пальцами по его коротким светлым волосам.
Я неубедительно улыбнулась.
- Дорогая, я весь вечер бессовестно Вас рассматриваю! – женщина с безупречным маникюром дотронулась до моего плеча. Ван Клифф энд Арпелс, весна-лето 2007. – Не порекомендуете своего визажиста?
Улыбнулась еще менее убедительно.
- Я бы с радостью, но крашусь сама.
- Правда? – почти сочувствующим тоном.
- Да. Это Диор, с ним можно просто творить чудеса, не пробовали?
На лице женщины отразилось полное недоумение. Кристинин «почти-роман» негромко засмеялся из кресла. Я мысленно выстрелила себе в висок.
Когда в доме погас свет, я безмолвно возрадовалась, что все оказавшиеся в подобной ситуации, наконец спасены. Кто-то крикнул, что спустится в подвал и проверит пробки, но мы с Крис, как и большинство гостей, знали: дома здесь подключены к одному щиту, и пробок в подвале попросту не существует.
- Слушай, в комнатах наверху должны быть свечи. Поищем?
Попытка обернуться закончилась остро пахнущей одеколоном и сигаретным дымом рубашкой.
- Я здесь впервые.
- Не заблудимся.
Вы бы никогда не подумали, но свет от крохотного экрана мобильного телефона ничем не уступает старомодной лучине – так же дрожит, гаснет и освещает только ваши руки. И нет никакой разницы – Верту или обыковенная Нокия.
Неожиданно скрипучая лестница на второй этаж то и дело плыла из-под ног, как в ночном кошмаре. Мы поднимались, держась за руки, смешно ощупывая телефонами следующую ступеньку.
Может, всему виной было вино.
Гулкий темный коридор с бледно-синими лунными окнами тянулся куда-то в бесконечность, весь изрезанный тенями и бликами. На каждой двери тускло поблескивала медная ручка. За первой оказалась спальня с огромными окнами. Хозяева оставили одну из секций открытой, и когда мы вошли, сквозняк растрепал прозрачную белую тюль. От этого стало жутковато. Пальцы случайно сжали теплую худую ладонь крепче.
В западной стене комнаты была еще одна дверь.
- Посмотри здесь, а я загляну в ванную. Здешние дамы любят купаться со свечками, - он закурил.
Я наощупь открыла прикроватную тумбочку. Внутри стопкой лежали книги, тонкие очки без оправы и атласные маски для сна. Пахло чем-то приторно-сладким, химическим. Не хотелось вдаваться в подробности этого запаха. Не хотелось уносить его с собой.
- Гляди-ка, что я нашел! Диор! – у его голоса была какая-то неуловимо издевательская интонация.
- Свечка Диор??
- Да нет!
- М-м-м, и зачем нам это в таком случае?
- А кто обещал творить чудеса?
Я расхохоталась.
Мужские лица гладкие совершенно по-другому. Женские похожи на очень спелые персики, чуть проминаются под пальцами и щекочут нервы иллюзией бархата. Мужские похожи на мрамор в теплой коже.
Мои руки осыпали его бронзовой сверкающей пудрой, рисовали из нее тени, акценты, линии и полутона. Ночь все раскрашивала цветом начищенного серебра и глубокого неба. Мои руки изучали его лицо, мраморно-теплое, живое, с подрагивающими веками и сердитыми морщинками у бровей. С ямочками на щеках и сжатыми губами. Я любовалась своими детскими рисунками на его коже. Не заметила, как он стал рисовать на моей. Мои узоры блестели ночным холодом, его – горели. Горел рот, скулы и шея, загоралась грудь и впадины над ключицами.
«Какого черта?»
«Господи»
«Почему на этой рубашке столько пуговиц»
Может, всему виной было вино?..
На его ладони была раздвоенная линия жизни. Утром он сидел в кое-как наброшенной рубашке, по-турецки, на ковре у окна. Рядом на платиновой кредитке – две дорожки белого порошка.
- Знаешь, чья это спальня?
- Нет.
- Моей жены.
Посчитала трещины на потолке.
- Она умерла три года назад. Вчера был ее день рождения.
Посчитала трещины на потолке еще раз. Три.
Неуклюже поднялась с ковра и вышла. Он остался сидеть, обняв худые колени и чуть покачиваясь из стороны в сторону.
В гостиной почти никого не было. Несколько гостей пьяно посапывали в креслах. Я зашла в кухню с горой антоновских яблок у стены и наспех сделала две чашки чая.
Когда я поднялась в спальню его жены, он лежал на ковре. Дорожки исчезли и забрали его пульс с собой.
Посчитала трещины на потолке в третий раз.
Три.
I haven't posted for ages...
...so I'm truly sorry)
Три.
пригламуренное нечто. если перебор с брендами - сразу скажите.
Острые каблуки неприятно засасывало во влажный гравий. Они жалобно хрустели и потрескивали на каждом шагу по неизвестно куда ведущей дорожке.
Минуту назад Крис резко затормозила у неприметного поворота на ночном шоссе. Поправила зеркало. На мое молчаливое недоумение улыбнулась одной из своих лучших улыбок.
- Чуть не проскочили.
- Крис? Это – то самое место, куда ты хотела меня привести?
- Выходи, дальше ехать нельзя. Придется немного пройти пешком.
Я прижалась лбом к прохладному тонированному стеклу. Было уже совсем темно, и просматривалсаь только узкая аллейка, которая терялась где-то в совсем непроглядно чернильных высоких кустах.
читать еще
Три.
пригламуренное нечто. если перебор с брендами - сразу скажите.
Острые каблуки неприятно засасывало во влажный гравий. Они жалобно хрустели и потрескивали на каждом шагу по неизвестно куда ведущей дорожке.
Минуту назад Крис резко затормозила у неприметного поворота на ночном шоссе. Поправила зеркало. На мое молчаливое недоумение улыбнулась одной из своих лучших улыбок.
- Чуть не проскочили.
- Крис? Это – то самое место, куда ты хотела меня привести?
- Выходи, дальше ехать нельзя. Придется немного пройти пешком.
Я прижалась лбом к прохладному тонированному стеклу. Было уже совсем темно, и просматривалсаь только узкая аллейка, которая терялась где-то в совсем непроглядно чернильных высоких кустах.
читать еще