[thebadend]

Дурацкий смех. Ненавижу это лицо. Его движения. То, как он говорит. Я вылетел из квартиры не надев куртку, хотя знал, что на улице довольно прохладно. К черту куртку. Я не собираюсь лишнюю минуту оставаться в этом доме. Трясущимися от гнева руками я достал сигарету и прикурил. Вкус сигарет мне противен. И нет, я не из тех, кто считает их неким успокоением, чем-то, что притупляет негатив. Потребность в никотине - всего лишь каприз художника. Клубы сизого дыма - вот от чего я фанател и по-настоящему успокаивался.
Сколько я просидел на старой детской площадке, засоряя песочницу окурками? Час? Два? Счет времени был потерян, я упивался собственным гневом и ненавистью. Что-то черное поднималось из сердца, заполняя все мое существо до краев.
В одно мгновение я осознал, что моя ярость медленно переросла в подобие эмоционального приступа. Дыхание стало быстрее, в глазах потемнело. Мне нужно было что-то сделать! Мне нужно было избавиться от этого сжирающего меня чувства! Я вспомнил о "брелке". К ключам был прицеплен, вместо брелка, складной ножичек. Врядли он был очень острым - ему уже много лет и что только им не пытались резать. Но явно не то, что я собирался. Отцепил от ключей брелок-нож и с какой-то дикой улыбкой изучал туповатое лезвие. Ухмыльнувшись, полоснул им левую руку. По-началу было не больно, но по мере того, как на руке появлялись кровоточащие царапины, боль нарастала. С нарастающей болью гнев уходил. На тот момент, когда я был полностью спокоен, левая рука и ладонь дико ныли, джинсы были в каплях крови, кровь стекала вниз по руке из особо глубоких порезов. Я сложил ножик как было, и, прицепив его обратно к ключам, пошел домой. Мысль о том, что мне снова придется лицезреть его, развалившегося на диване с бутылкой пива, угетала. Родные пенаты встретили меня миром и благодушием. Родители как ни в чем не бывало щебетали на кухне за чаем с пирожками, младшая сестра крутилась подле отца, показывая рисунок "счастливой семьи". Мать улыбалась ему так нежно и любяще, подперев рукой щеку то ли из удобства, то ли пытаясь отмахнуться от синяка, что он ей поставил парой часов раньше. А он целовал ей руки, извинялся, говорил что любит и не со зла. Ага, как же.. в который раз.. В какой-то момент они заметили меня. О, неужели. Улыбки с их лиц сползали по мере того, как взгляд двигался от моего лица с садинами и синяки, полученными от отца же, вниз по руке. Капли крови падали на паркет, оставляя маленькие алые следы.
- Забыли про меня? Смотрю у вас тут идилия, - я удивился собственному ледяному тону. В груди вновь поднималась волна, но не гнева. Обида. Да, она. Защищал мать, получал нагоняи за это и избиения, а в результате? Я чувствовал себя преданным ею. Как так? Родной сын и неизвестно какой мужик. Променяла меня на него. Отлично, ничего не скажешь. Я развернулся и пошел в ванную. Здравый смысл подсказывал, что руку нужно промыть. Краем глаза я заметил, что мать хотела подняться со стула и пойти за мной, но он не дал. Что-то типа «ему нужно дать успокоиться» сказал он ей. Ха! Типа это я тут истерики и сцены устраиваю. Здоровски он ей мозги промывает.
На следующий день я собрал свои вещи и ушел из дома. С документами и вещами, сидя на вокзале в ожидании поезда до города N. моей бабушки, я размышлял насколько опрометчиво я поступил. Правильно ли я сделал? Все правильно. Все. Ей нравится так жить, ей нравится все терпеть, я ей не нужен. Когда я садился в поезд, кинул прощальный взгляд на привокзальную площадь. Ну что, прощай ма. Когда-нибудь еще увидимся.