Ящерица
В одном чёрно-белом мире жила-была зелённая ящерица. Ну, вернее она была нежно-салатового цвета. Но буду писать зелёного – мне так проще. Так вот. Пришла она полгода тому назад и поселилась на чердаке нашего небольшого, всего на четыре этажа, дома. Чердак был плох - с протекающей крышей и одним большим оконным проёмом, через который, как впрочем и через множество щелей в углах, уличный ветер, минуя остатки стёкол, проникал внутрь. Зато просторный… и, как для ящерицы, просто гигантский.
Жильцам дома было всё равно, на контакт ящерица не шла, поэтому всё просто делали вид, что ничего и не произошло. У ящерицы было немного вещей - самовар, зубная щётка, старый патефон с пластинкой да небольшая тряпочка, куда она заворачивала свои медяки. В скором времени она притащила со свалки большую кровать с отломанной ножкой, старый порванный тюфяк и ящик, который заменил ей стол.
Ящерица просыпалась очень рано утром, когда ещё не всходило чёрно-белое солнце, садилась за ящик, разворачивала свой узелок, отсчитывала медяки и уходила за хлебом.
А после, обменяв практически все свои медяки на кусочек чёрствого хлеба, приходила обратно на чердак. Чистила зубки, ставила самовар, крутила ручку патефона.
Кушала хлеб, пила чай, подперев лапками голову, смотрела из окна в чёрно-белое небо и слушала пластинку. Хоть на пластинке была всего одна композиция, она никогда не надоедала ящерице, да и мне тоже. Это была чарующая в своей красоте и изяществе мелодия. Под эту музыку было очень приятно встречать рассвет. А ближе к обеду ящерицы уходила на площадь, где за остаток медяков на время брала у старого циркового клоуна ржавый обруч и оббитую железом колоду карт.
Ящерица запрыгивала на бочку и до поздней ночи корчила мордочки, ходила на двух лапках, прыгала через обруч, кувыркалась хвостом назад и жонглировала тяжёлыми картами.. Жонглировать неудобными и большими картами было сложно. Они часто падали и больно били ящерицу по спинке. Ящерица падала в дорожную грязь и в её выразительных карих глазках проблёскивала слеза. Люди смеялись и бросали медяки.
Тем и жила.
День за днём, неделя за неделей. Я уже привык к утренней мелодии, топоту маленьких лапок на чердаке, глазам-бусинкам и гибкому хвостику под ногами. Ящерка была отзывчивым и добрым зверьком, всегда умеющим поднять настроение себе и другим. Иногда мы вместе пили чай в моей, такой же нищей и «дырявой», квартире. Бывало ящерица, чтобы поднять мне настроение, садилась на задние лапки, опираясь на хвостик, и, держа в передних лапках пиалочку, уморительно и сосредоточенно дула на горячий чай. Она казалось очень беззащитной в такие минуты. Очень часто она в волнениях мне рассказывала о радуге, активно размахивая лапками в воздухе и бегая по подоконнику. Я недоверчиво, добродушно улыбался и качал головой, а она свесив лапки, рассуждала о цветах. Потом я уходил разносить воду, а ящерица уходила на площадь.
Она сильно уставала. Один раз даже уснула прямо на ступеньках, не осилив подъём наверх. Я поднял её и она, не просыпаясь, скрутившись калачиком, уткнулась мордочкой в хвостик. По-моему я тогда просидел полночи, грея её теплом своей ладони. А однажды она подарила мне цветок красного цвета. Я был шокирован. Я никогда раньше не видел красного цвета. А ящерка улыбалась и загадочно поблёскивала глазками-бусинками.
А потом пришла зима.
Приезжих людей стало меньше, налоги возросли, еда подорожала. И мне, и ящерице стало не хватать даже тех крох, что мы зарабатывали. Через две недели после первого снега, ящерица заболела и перестала ходить на площадь. Часто я слышал её тонкий, еле слышный кашель с чердака. Она больше не бегала, а медленно ходила, укутавшись в рваный носовой платок. А однажды утром патефон не заиграл.
Я поднялся и открыл дверь на чердаке. Ящерка лежала в своей огромной кроватке, укутанная в платок. Её кожа стала грязно-бурой, глазки-бусинки подёрнулись белой пеленой. Через дырки в потолке на её холодное тельце падал снег, укрывая его белоснежным пуховым одеялом.
Я похоронил ящерицу со всеми её вещами за домом, у большого камня.
Цветок, который она мне подарила, утратил свой цвет. Он стал таким же чёрным, как и весь этот город.
Мне не хватает её.
Давайте помнить о главном.
(с) (не моего авторства)