Последняя мелодия в стиле диско

[DecaDetka]

Последняя мелодия в стиле диско
Все это зря,
Если только не ради
Умения любить
И возможности танцевать
Разбрасывая повсюду
Цветные стекла


Рассказывать такие истории лучше всего с конца. Когда ты успокоился, стряхнул с себя пепел воспоминаний, перешел черту. Когда все уже в прошлом, и нет больше сил грустить.
Сейчас я сижу за столиком нашего любимого кафе и вслушиваюсь в окружающий тихий гул. Музыка и обрывки фраз сливаются в моей голове, делают реальность пластичной, так что я чувствую подвижность окружающих меня форм. Ненавистная поэту пропасть возвращает стулья и стол на место. Сейчас время сделает медленный круг и вернет меня на год назад. Это как сеанс громкой связи с покинутым миром или визит в прошлое.
В кафе темно, никто не видит выражения моего лица. Наверное, выгляжу я ужасно. И чернила расплываются перед глазами, хотя на бумагу не попало ни капли воды. Остывший кофе покрывается жирной пленкой. Он сидит напротив и улыбается мне небрежно-нежно. Пытается по привычке взять за руку, но не может почувствовать плотность дрожащих пальцев. Я киваю на лист бумаги, обещаю, что все напишу. Тело ненадолго обретает цельность, мысли ненадолго обретают плотность. Но все это только иллюзия и болезненные сигналы, нарушающие нормальную работу мозга.
Он там и тогда, я здесь и сейчас.

1

Я помню, как все начиналось.
Осень лениво топила последние мечты в лужах, фотографы бродили по городу в поисках новых форм. Новые формы проявлялись цветным пластиком брошенных в траву ненужных предметов. По утрам я приезжала в парк, доставала кроссовки и бегала долгие кроссы по грязным аллеям. Это помогало не думать, снимало симптомы. Всем известно, унылая беготня спасает почти от всего, кроме собственных мыслей и навязчивых воспоминаний.
С Димой я познакомилась две недели назад, но я уже успела влюбиться. Такое всегда происходит именно в те моменты, когда ты уверен в собственной неуязвимости. У нас много общего, и это разбавляет минуты страсти умелой имитацией умных бесед. Он делает вид, что разбирается в философии, я делаю вид, что разбираюсь в литературе. А потом одежда летит на пол, и мы перестаем притворяться.
Я слышала, что многие безнадежные отношения начинаются именно так. Но окружающие порой говорят и более нелепые вещи.

Мы были совсем близко к зиме, тело начинало понемногу впитывать холод, мысли теряли свою остроту. Нас больше ничего не касалось. Я вставала рано, чтобы не пропустить первый снег. Казалось, что это символ начала и завершения, новый этап. Снег должен был превратить землю в подобие поверхности, на которой можно оставить символическую отметку о собственном существовании. Но снега не было до самого декабря.
Жизнь состояла из автоматически повторяемых действий и утративших глубину слов. Я не помню, как я приходила в офис и садилась за стол, как отвечала на звонки или вопросы коллег.
Как будто все эти бессмысленные действия совершал мой неуязвимый двойник из пластика и цветной пленки. Некая безымянная девушка, в которой хорошее настроение полностью компенсирует отсутствие души.
Я помню, что все происходившее вокруг ощущалась фрагментами - лишь тогда, когда у меня не было желания смотреть на часы.
- Главная задача – не забыть про время, а заставить время забыть о тебе.
Разговоры сбивали сердечный ритм, делали меня слабой. Мне хотелось говорить искренне, но слова застревали на стадии тщательного анализа и отбора. Большая часть того, что я действительно хотела ему сказать, осталась в блокноте для важных мыслей.
Однажды он забрал меня с работы и отвез к себе прямо посреди рабочей недели, хотя мы старались планировать все встречи на выходные. Возможно, это было нечто вроде плохого предчувствия. Или – и этот вариант мне нравится больше всего – просто спонтанного желания побыть вместе. Мы пили вино и говорили о смерти.
Я боялась, любила и отчаянно не хотела терять. У него была противоположная точка зрения.
- Рано или поздно нам всем придется забыть и потерять. Я знаю, что все мы когда-нибудь умрем, и самые красивые умрут первыми. Но если следовать моей концепции, только настоящие модники попадут в рай. Знаешь, как я его представляю? Далекая планета, живущая по собственным законам. Никакого притяжения, никаких правил. Только чистые цвета и чистые звуки.
Он обнял меня за плечи, отнял мое тепло, погрузил пальцы в волосы, чуть нежно, чуть властно. Небезразлично. А утром был быстрый секс и прохладный кофе, в который я опустила останки недопитого с виски льда.

2

Это была очень странная влюбленность. Возможно, потому что странным был предмет любви. Есть такое понятие в философии «странный аттрактор». Когда я думала о Диме, в голове крутилось именно это определении.
Мой странный аттрактор.
Сначала он упорядочил мою жизнь, потом превратил ее в полный бардак. И я перестала понимать, бегу я от себя или к себе.
Ноябрь утонул в безразличии темных дней. Мы почти никуда не ходили, а если ходили, то чаще порознь. Единственным объединяющим моментом были вечеринки в Стерео, на которых играл его приятель Ник.
Мы никогда не танцевали, Просто садились за самый дальний столик и изучлаи движение бликов, разлетавшихся от дискотечного шара под потолком. Кто-то танцевал, кто-то пил в полупустом баре. Мои руки были под его рубашкой, его пальцы замерли на моем бедре, мы были тоньше и ближе, мы были лучше, чем все вокруг. Мы были счастливы, на мтак казалось.
- Знаешь, что такое время? В этот момент, в этот самый момент, мы умираем. Но не думай об этом.
Впрочем, слова – плохая прелюдия к главному. Нужно заниматься любовью, потом разговаривать, иначе весь смысл растворяется в поцелуях, тает между ног и пачкает руки. После клуба мы поехали ко мне и поспешно стащили друг с друга узкие джинсы. Сначала он, потом я, проклиная моду, извиняясь за случайную боль. Один раз тридцать, два раза 15, еще и еще, с каждым разом больнее и глубже. Наконец мы совсем выдохлись, включили свет. Прямо подо мной, на светло-зеленой ткани, растекалась кровь.

3

Январь был самым коротким месяцем, но мне он запомнился лучше всего. В январе в наших разговорах появилось странное, истрепанное, но все еще теплое слово «любовь».
В январе мне исполнилось 24 и я потеряла последнюю надежду стать человеком, способным нести ответственность за собственную жизнь. Он меня никогда не поздравил.
Все началось с кнопки «стоп» во время просмотра кино, закончилось тем, что кино больше не было важным. Они там что-то обсуждали, спасали друг друга, спасали мир. А мы занимались любовью, каждый раз страстно, иногда нежно. Он целовал меня до и после, иногда касаясь рукой лица Какое-то время мы были одним целым, затем остывали, проваливались в сон.
Потом я опускалась на колени, чтобы поцеловать его живот и замирала, прижавшись щекой к его нежной коже, от которой исходил слабый аромат мыла. Этот запах возвращал меня в детство, но это путешествие не казалось мне увлекательным или веселым. Плохие воспоминания.
Мы смотрели много фильмов о любви, но все это было неправдой. Правда содержалась в 30-секундном рекламном ролике, который назывался «Не ищите больше любовь». Можно найти в ютьюбе, если что.

4

Февраль был прожит залпом. Между всеми днями и неделями, которые мы провели вместе, можно было провести знак равенства. Отношения никак не развивались и никуда не вели. Они были похожи на лабиринт. Я намеренно вырезала кусок реальности между будущим и прошлым, дав себе обещание никогда не помещать эти чувства в архив, не присваивать им категории и номера. Он был единственным мужчиной, который. Список того, что он делал эксклюзивно и не как все начинался манерой держать ложку и заканчивался его необыкновенным умением думать о самых тонких и мелких переживаниях других людей, способностью никогда не повторять старых ошибок. Его способностью лгать с самым невозмутимым видом и менять тему разговора в тот самый момент, когда собеседник заходит слишком далеко в своих словах или мыслях.
- Знаешь, меня очень интересует, как сделать level up, перейти на следующую ступень. Да, я стараюсь, но достаточно ли я стараюсь? Кто подсчитывает очки? Кто раздает баллы? И как понять, что я иду в верном направлении. Ни религия, ни философия не дают однозначного ответа.
- А как насчет внутренних ощущений?
- Это ведь только ощущения. Они тоже могут обманывать.
- Знаешь, есть теории, по которым человек, достигнув совершенства, покидает этот мир. С ним что-то случается, вроде смерти.
- Вполне логичное заключение. Знаешь, почему все бояться смерти? Потому что не знают, что будет с их привычной личностью, бояться утратить ощущение самих себя. Но ведь это может быть целью. Избавиться от тесных рамок своего опыта, привычных суждений. Я не боюсь смерти. Возможно, я еще не готов к таким глобальным переходам, но смерти я не боюсь.
Я ничего не ответила, изучала его тонкий профиль. Думала о том, смогу ли любить этого человека всю жизнь. Смогу ли наблюдать, как время превращает его в пепел.
Я думала, что смогу.

5

Март выдался солнечным и холодным.
Весной мне стало казаться, что окружающий мир понемногу собирается вместе. Был вторник, в кофейне как всегда собралась толпа туристов и шумных студентов. Дима смотрел в окно со своей обычной улыбкой, понимающей и безмятежной. Это было обычное выражение его лица, за которым могло скрываться все, что угодно. Мы обсуждали тему стремления к состоянию благости, а я все время отвлеклась на линии его лица, автоматически проводя сравнения и параллели. Мы были похожи, как брат и сестра, как фрагменты целого. С одинаковыми интервалами повторяли одинаковые слова.
- Забавно.
- Интересная вещь.
- Мало кто об этом знает, но.
Он был плохой половиной, а я испорченной частью. Носила черное, много улыбалась, курила марихуану и врала друзьям, что дела отлично. Что у меня не путаются мысли и находятся сразу все слова, и становятся в нужном порядке в ряд. Что я изменилась, но у меня все еще все очень хорошо.
Да, конечно.
Это сочетание я тоже использовала на удивление часто.
За соседним столиком сидела молодая пара. На женщине были узкие джинсы, жакет и льняная рубашка, делавшие ее похожей на героиню сериала о жизни удачливых и богатых. Напротив нее расположился приятный мужчина в клетчатой рубашке и модных очках. Они тихо разговаривали, иногда касаясь друг друга. Возможно, речь шла о планах на будущее. Я пыталась представить свое будущее, и не смогла. Кофе вызывало неприятные ощущения в желудке, и я не знала, куда деть руки. Я отвернулась к окну, но он знал, что это движение призвано скрыть слезы.
И еще.
Домой мы поехали на такси. Я смотрела в окно, и мне казалось, что красота вечернего города отзывается болью во всем теле. Я думала любовь это трепет, скачущий пульс, нервное сердце. А это просто фон, на котором разворачивается вся твоя жизнь. Ощущение, с которым ты делаешь все, что ты делаешь. Чувство, с которым все внешнее вступает в особенный резонанс, заставляя тебя видеть мир не совсем так, как все остальные. Глубже.

6

Мне казалось, что момент моего превращения наступил, и скоро дождь понесет меня в водопроводный сток. Не так возвышенно, как его метафора с раем планет, но тоже неплохо. Просто другой стиль.
Он умер весной. Машина его друга на большой скорости врезалась в дерево. Насколько я знала, Дима всегда водил нарушая все мыслимые правила и скоростные режимы, это могло случиться когда угодно. А могло не случиться вообще. «Все произошло быстро», как говорят в новостях.
Это был такой же обычный вечер, как и другие, но он был последним.
В английском смерть описывается романтически-нежным to pass away. Я хотела думать, что он просто ушел, неплотно прикрыв за собой дверь.
Наверное, сейчас он находится в своем личном раю, на далекой планете, открытой модникам и любителям cosmic disco. Он улыбается своей небрежно-нежной улыбкой и пытается вспомнить, как именно все начиналось.
Начиналось что? За эти месяцы, за все годы его и моей жизни, не произошло ничего такого, о чем бы стоило написать.
Может быть, в другой раз.

@темы: Авторское, Грустное, Разлука, Чувства

---

[perkele.Oy]

Смерть и Лола

…Боже мой, что это была за шея, как очаровательны были выпирающие косточки, выступающие при малейшем движении мышц, а чуть ниже – восхитительно четкие ключицы: казалось, их можно было обхватить пальцами вокруг, мешала бы лишь кожа – такой она была худой. Косточки бедренного таза почти причиняли боль, впиваясь мне в кожу. Хотелось даже не обладать, а просто бесконечно тискать ее, натыкаясь руками, лицом, грудью на ее неподатливое тело...



В первый раз я увидел ее совершенно случайно. Девчонка в мешковатом балахоне, который только подчеркивал ее худобу, сидела в пригородном автобусе у самого окна. Не смотря на то, что была только суббота, а дачники, как правило, возвращаются в город воскресными вечерами, почти все места в салоне были заняты. Не раздумывая, я подсел к ней, и она тут же отвернулась к окну еще больше, поправив наушник, явно не настроенная на контакты с незнакомцами или на контакты с родом человеческим в принципе. Я успел заметить синюю полоску на ее руке – краска. Несколько волос, выбившихся из прически – небрежного конского хвоста – были испачканы такой же, только розового цвета. Почувствовав на себе мой взгляд, она дернула плечом и сердито оглянулась. Расширенные зрачки – алкоголь, наркотики или близорукость. Было очевидно, что последнее.
Я проследил за ней – это не составило труда. Она шла, не оглядываясь, не смотря по сторонам, никого и ничего вокруг не замечая. Оставалось только удивляться, как ее еще не сбила машина или что-нибудь в таком духе.
Во вторую нашу встречу, на сей раз отнюдь не случайную, следов краски на ней не было, распущенные волосы аккуратно падали на плечи и спину и при этом оставляли лицо открытым, так как были закреплены по бокам, чуть повыше ушей, парой фиолетовых невидимок, а сама она находилась в более приподнятом настроении, нежели несколько дней назад. Она даже задержала на мне чуть рассеянный взгляд. Бедренные косточки, две маленькие, сильно выступающие точки – верх простой джинсовой юбки приходился прямо на них. Конечно, она меня не узнала. Я решил подождать еще, прежде чем предпринять что-то еще.

Позже, лежа в полной темноте, в ожидании сна, я думал о ней, о том, как ее дразнили в средней школе из-за худобы, как она не успела заметить в себе перемен, как расцвела и стала такой, какая есть сейчас – интересной как минимум. Наверное, тогда она и отгородилась от людей. Чертовы средние школы – свою я, правда, так и не смог вспомнить, но, тем не менее, все это не мешало мне четко представлять их в качестве увеличенных копий муравейников, в которых лишь создавалась видимость слаженной работы коллектива, а на самом деле каждый был только за себя.
Два дня спустя я запретил себе думать о ней. Я даже не искал секундных встреч, мельком, на улице или в общественном транспорте, но выкинуть из головы это щуплую фигурку, а вернее, ее обладательницу, никак не удавалось. Я почти ненавидел за это себя и ее, но себя я все-таки любил – этого мне не занимать, а вот ее практически и не знал вовсе.

Интуиция не подвела, и в следующую субботу я сидел в заднем конце салона автобуса и наблюдал, как она вошла, как окинула быстрым взглядом всех пассажиров и села на ровно отдаленное ото всех место у окна, положив на соседнее сиденье свой рюкзачок, с явным намерением сообщить таким образом, что не желает, чтобы к ней кто-нибудь подсел. У нее на коленях покоилась раскрытая книга, но девушка даже не пыталась сделать вид, что читает. Всю дорогу она, как и в прошлый раз, не отрываясь, смотрела в окно. А я смотрел на нее. Господи, она могла бы стать такой просто добычей, вот уже неделя, как она, по идее, должна была бы разлагаться в какой-нибудь яме или в овраге под корнями деревьев, в самой чаще леса. Вместо этого я сидел в стареньком автобусе и наблюдал девчонку, чьего имени я даже толком не знал.
Тем не менее, имя у нее было. Лола. Каким же еще могло быть имя этого создания, кроме как Лолита?

Я заговорил с ней тем же вечером, прямо на выходе из метро. Банальное «привет» так озадачило ее, что я с трудом сдерживал улыбку. Ее прищур и то, как она пыталась вспомнить, кто же я такой – это читалось у нее в глазах – были если не умилительными, то хотя бы просто милыми от своей беспомощности. Я впервые услышал ее голос, насыщенный интонациями, эмоциональный и мелодичный, высокий и детский. Совсем еще девочка.
- Эм…привет?
- Мы незнакомы, - внес ясность я.
- Так что же вы со мной здороваетесь? - от неприкрытого раздражения в ее голосе мне становится не по себе – я очень вспыльчивый, очень быстро завожусь, могу ударить, убить – все, что угодно.
- Если бы я спросил, как пройти в библиотеку – было бы оригинальнее? - не сумел удержаться от легкого сарказма.
На секунду она растерялась, но быстро взяла себя в руки и, резко отвернувшись от меня, энергичной походкой пошла вперед, оставляя после себя густой шлейф всевозможных травяных запахов.

Ночью, в своем убежище, где я оставался наедине с собой и своими мыслями, где меня никто не мог потревожить, я представлял, как она впитывала в себя лестной аромат, бродя среди деревьев, стряхивая с руки прилипшую паутину с запутавшимися в ней каплями воды, как прикасалась к древесной коре, проводила ладонью по пробивающейся сквозь слой прогнивших прошлогодних листьев траве. И бабочки - на нее обязательно должны были садиться бабочки, нервно порхающие в потоках света. Безумная мысль о бабочках засела у меня в голове. Уже погружаясь в свой почти летаргический сон, я подумал что, должно быть, у нее под кожей тоже живут эти странные крылатые насекомые. Пока я спал, мне снилось, как я выпускаю их на волю, и они разлетаются в разные стороны – из ее живота, как из волшебной шкатулки.

Тем временем, моя экзотическая бабочка Лолита уже и думать обо мне забыла, а я стал одержим этой идеей. То чувство, что я испытывал в те дни, отчасти было похоже на то, что чувствуют коллекционеры, заказывающие за огромные деньги антиквариат, старинные монеты, древние фолианты, редкие виды бабочек, в конце концов, откуда-нибудь из-за океана, и дрожат в предвкушении момента абсолютного обладания.
Она уже была моей, хотя я и не мог пока что насыщать свой разум мыслью, что владею ею. Все остальное словно существовало в параллельной вселенной, не пересекающейся с той, в которой моя Лолита находилась в ловушке моих ладоней, как пойманная бабочка, истерически шевелящая бархатными крылышками в тщетных попытках освободиться.

Следующую неделю я наблюдал ее каждый день, стараясь оставаться незамеченным. Я выслеживал ее, как обезумевший от голода хищник рыщет по зарослям, вынюхивая свежие следы потенциальной жертвы.
Я не помню, как дожил до очередной субботы. Я шел за ней по пятам с самого утра. Мы проехали через весь город, потом она долго ждала автобус на остановке, и я еле успел вскочить в заднюю дверь, прежде чем водитель объявил о прекращении посадки. Впрочем, зря я из кожи вон лез, чтобы только не попасться ей на глаза, она и не пыталась замечать что-либо вокруг, не подозревала, что за ней следят, и уже давно. Мы долго ехали, сначала по городу, потом по пригородному шоссе, вышли практически перед самым кольцом, на непонятной полуразрушенной остановке, вокруг был только лес, и единственное, что напоминало о цивилизации – это дорога. С нами вышли еще несколько человек, навьюченных, как ослы, тюками и корзинами – дачники. Я мысленно вздохнул с облегчением, ведь, останься мы с ней один на один, она могла бы узнать меня и, что еще хуже, заподозрить неладное.
Я позволил Лоле уйти далеко вперед, остальные наши спутники повернули в другую сторону – к своим садоводствам. Примерно через четверть часа я совершенно внезапно потерял ее из поля зрения. Пробежал вперед, затем вернулся – ее нигде не было видно. Наконец догадавшись свернуть с тропинки, я чуть было не попался и не раскрыл себя. За деревьями поляны, залитой солнцем, не было видно, и я очень удивился, внезапно выйди из тени крон под яркие потоки света. Развалины какого-то дома остро пахли сухим и теплым деревом и краской. Одна стена была расписана причудливым узором из переплетающихся растений и запутавшихся в них птицах, нарисованным ее рукой.
Через несколько мгновений я увидел и ее маленькую фигурку, склонившуюся над какой-то ямой, откуда она доставала спрятанные банки с красками. Девушка не успела меня заметить, и я благополучно скрылся за одной из двух уцелевших стен чего-то, по форме напоминающего развалившийся сарай.
Зачем и для чего моя Лола расписывала эти руины, я не знал, но через несколько минут она была настолько увлечена процессом, что не заметила, как я не спеша подошел к рюкзачку с ее вещами и положил в него конверт с большой сонной бабочкой, купленной мною накануне вечером.

…Она порхала у стены, делая легкие, почти невидимые взмахи кисточкой, по нескольку раз обводя одну и ту же линию, затем очищая инструмент для рисования о небольшую тряпицу, и оттеняя уже нанесенный узор другим оттенком. Ее светлые волосы, собранные в пучок на затылке, искрились на солнце, создавая впечатления золотистого ореола у нее над головой, а если долго смотреть на нее, не отводя глаз, начинало казаться, что она вся источала теплое, чуть искрящееся сияние. Она была необыкновенна – моя худенькая Лола…

Конверт она обнаружила лишь через несколько часов. С минуту удивленно вертела его в руках, недоверчиво оглядываясь по сторонам, затем, наконец, открыла, и сонная бабочка разных оттенков коричневого, с темными кругами с желтой каймой, еле живая, лениво раскрывающая тонкие крылышки во весь их скудный размах, легла в ее маленькую ручку, но лишь на считанные секунды. Лола отбросила насекомое, которое, даже не пытаясь взлететь, упало и затерялось где-то в траве. У моей прекрасной повелительницы бабочек нее была аллергия на их пыльцу.
Я вышел из своего укрытия и направился прямо к ней, а она замерла от неожиданности, стояла, не шелохнувшись, щурясь на солнце или от близорукости, силясь разглядеть, кто же я такой. Я подошел вплотную, спокойно раскрыл перед ней ладони, выпуская из тесного плена еще штук пять бабочек. Они выпорхнули прямо ей в лицо, одна даже осталась сидеть на ее волосах.
- Вы…вы что?... вы кто?.. – хватая ртом воздух, но еще не задыхаясь по-настоящему, выдавила она, шаря рукой у себя по груди, чтобы убедиться, что пока еще нет тахикардии.
Анафилаксия должна была появиться в ближайшие несколько минут.
Девушка была так напугана, что, на мгновение забыв обо мне, бросилась к своему рюкзаку, чтобы достать лекарство, но я не беспокоился насчет этого. Все, что она могла там найти – это ворох бабочек. Целый ворох маленьких прекрасных насекомых, таких смертоносных для нее.
Из ее груди вырвался не то вздох, не то полузадушенный крик отчаяния, когда она увидела множество маленьких разноцветных крылышек, наполовину поломанных и не выдержавших всего пути до места казни, но это не помешало им стать орудием убийства.
Я тихо подошел сзади, ласково опустил руки ей на волосы, произнося успокоительное «шшшш». Лола резко отпрянула, но мне удалось притянуть ее к себе и обнять. Ее покрасневшее от слез или от начинающегося приступа лицо я с силой прижал к своей груди, и она несколько раз судорожно всхлипнула и выдохнула горячим влажным воздухом прямо мне на кожу. Наверное, от такой близости с ней – первой в наших жизнях – у меня закружилась голова, и она выскользнула из моих рук и бросилась бежать в сторону дороги. Она была слишком маленькой и худенькой, чтобы суметь оторваться от меня, но мне даже не пришлось ее преследовать – отбежав совсем немного, она свалилась, словно подкошенная, в высокую траву, попыталась ползти, но уже ничего не могла сделать. Я возвышался над ней, как палач над осужденным, голова которого уже лежит на плахе и ждет своей участи быть отделенной от тела.
Она была прекрасна – испуганная, взъерошенная, бабочка Лолита перед смертью. Я все доставал пригоршнями маленьких помятых и полумертвых бабочек из глубоких карманов куртки, осыпал ее ими, как цветами, а она продолжала смотреть мне в глаза, и ее расширенные зрачки чуть подрагивали под напряжением моего взгляда или по какой-то другой причине – не важно.

Когда начались конвульсии, она просто перестала обращать внимание на меня, мои ласки и успокаивающие поглаживания, впадая в полубессознательное состояние, а косточки на ее шее, казалось, были близки к тому, чтобы прорвать тонкую кожу. Она дышала резко и часто, с трудом втягивая воздух, словно слишком густой молочный коктейль через тоненькую трубочку. Что-то у нее в горле умоляюще хрипело, и она открывала и закрывала рот, словно пойманная на крючок и безжалостно брошенная на днище лодки рыба.

Я отчетливо помню момент, когда она перестала дышать. Судороги прекратились, и она как-то неловко обмякла, словно сдалась и подчинилась мне. Бабочки, сонные от ночной прохлады, выросшие в каком-нибудь инкубаторе и непривычные к капризам погоды, не разлетались, а так и остались сидеть на мне, на ней, словно рассыпались вокруг нас крупными и яркими каплями.
Сейчас, распластанная на земле, находящаяся прямо в моих руках, она выглядела еще более худой и угловатой. Ее ноги были чуть согнуты, и острые коленки, испачканные и разбитые, из такого положения выглядели просто-напросто детскими.

В среднем продолжительность жизни бабочки составляет десять дней, в редких случаях – до трех недель. Моя же прожила ровно четырнадцать суток с момента нашей первой встречи – можно считать, что ей повезло, моей бедной бабочке Лоле.

@темы: Авторское, Настроение, Смерть, Творчество

---

Пора покидать Канзас

[Julber]

В эту ночь фонари горели
Для кого-то в последний раз
Мне сказала малышка Элли:
«Что ж, пора покидать Канзас»

«Ну, а как же родная сказка?
Очень милая… для детей»
Ты, шепнула, состроив глазки:
«Знаешь, сказки уже не те»

И, моя дорогая крошка,
Взяв корабль и поймав волну,
Увела за собой Тотошку
И отправилась на войну.

Небо залито акварелью
Солнце капает на глаза
К черту все, возвращайся, Элли,
Возвращайся домой, в Канзас

Покорив Изумрудный город,
И, прикрыв за собою дверь,
Утоляли душевный голод
Леди Элли и дикий зверь.

Двадцать семь миллионов белли
За искрящиеся глаза
Это едет малышка Элли,
Чтобы вырезать весь Канзас
15. 06.09

@темы: Авторское, Стихи

---

Лайла..

[Мертвая звезда]

Чувство жажды съедает изнутри.. Предательски закрываются глаза.. Кондиционер настроенные на 18 градусов совсем не помогает... Бросает то в жар то в холод. Тонкие пальцы быстро бегают по клавишам с целью набора прощального письма.

Лайла, не уходи от нас... - шептали мягкие игрушки и куклы...
На Лайла была непреклонна и непоколебима...
Лайла...

Курносый нос, взденутый к верху, россыпь оранжевых веснушек и рыжие кучеряшки обрамляли лицо девушки.
-Не пойму как так получилось - наивно шептала она...

О, Лайла... - солнечное создание света

Пальцы всё быстрее и быстрее бежали по клалвиатуре, как будто сдавали самый последний в жизни марафон. В прощальном письме были страх, обида, боль и непонимание и отрицание к современному миру...

Лайла, не уходи...
Но силы свыше не дали ей помощи в виде случайно пришедшей с работы мамы или звонка телефона... Как это бывает в красивых романах..
И солнечная Лайла навсегда ушла из этого мира...

@темы: Автор сообщества Мертвая звезда, Авторское, Смерть

---

Амертат, третий ангел Легиона Бессмертия.

[Melamori]

Название: Амертат, третий ангел Легиона Бессмертия.
Автор: Меламори
Жанр: мистика
Возрастные ограничения: нет.

«Мы почти не имеем связи с этим таинственным существом, нашим настоящим убийцей, только сны у нас общие, но нам никогда не удаётся договориться и заключить пакт о ненападении».
(Макс Фрай «Белые камни Харумбы»).

- Где я?- Ясно-голубые глаза девочки оглядели больничную палату, затем взглянули на меня не без удивления.- Кто ты?-
На моём лице мелькнула улыбка.
Аня.
Анечка.
Анна…
Я знал её всю жизнь. Она же меня видела впервые.
Девочка изумлённо рассматривала меня с ног до головы, и я не был против. Это должно было произойти рано или поздно, так или иначе.
Дверь палаты распахнулась, и к девочке подбежала её бедная заплаканная мать. Меня она, как я и ожидал, не заметила, да и не могла заметить. Всё в порядке, Лариса Анатольевна. Всё в порядке. Аня не умрёт. Сейчас не умрёт.
Когда мать успокоилась, осознав, что её десятилетняя дочь вне опасности, и кризис болезни успешно миновал, девочка посмотрела куда-то сквозь меня.
Я улыбнулся вновь.
Теперь она не видит меня. Её светлые глаза изумлённо скользят по залитой солнцем палате. Мгновение прозрения миновало так же, как и её болезнь.
Это было шесть лет назад в N-ской больнице на окраине города. Тогда Аня попала в автокатастрофу и чудом осталась жива. Чудом для других. Не для меня.

Появился я в тот самый миг, когда только начало зарождаться её крохотное тельце в тёплом и уютном чреве матери. Мы видели общие сны. С тех пор я не оставлял её ни на миг.
В моей памяти её крик, первые шаги. Именно я нашептал на ухо её матери это имя.
Аня…
Прошу прощения за это опрометчивое: «она видела меня впервые». Это не так, вернее, не совсем так. Мы встречались во сне. В её цветных, детских снах. И даже разговаривали друг с другом.
Как-то раз на уроке рисования в школе она довольно успешно изобразила мой портрет. Вернее то, каким я представал перед ней.
- Очень милый ангел, Аня. Но почему он не улыбается, и у него такие чёрные крылья?- Спросила молодая учительница, склонившись над рисунком. Несчастная. Своего ангела она никогда ещё не видела.
- Он такой. Я так вижу…- Ответила Аня, и у меня не возникло даже сомнения в том, что она вдруг захочет пририсовать мне такую редкую для меня улыбку или изменит цвет моих крыльев, скажем, на розовый. На лице учительницы мелькнуло сомнение:
- Хорошо, Аня. Я поставлю тебе четыре.-
- Но ведь это очень хороший рисунок, Екатерина Владимировна.- Заступилась за работу Ани её подруга Оля.
- Хороший, но я просила изобразить кого-то, кто существует в реальности.-
Ещё как существую.
Это знаю я. В этом твёрдо уверена Аня.
Я никогда не был её ангелом-хранителем, хотя вынес на своих руках из объятой огнём машины в тот самый день шесть лет назад. Мои руки оставили на её теле сильные ожоги, словно прикосновение Серафима, однако она осталась жива, в отличие от нерадивого водителя автобуса и дюжины других менее удачливых пассажиров. Я – тот, кто был с ней всегда. У меня много имён, и, наверное, именно поэтому нет ни одного настоящего. Для одних я Амертат, третий ангел Легиона Бессмертия. Для других – смерть.
С тех пор миновали годы. Аня выросла и превратилась в очень милую девушку. Я не мог налюбоваться ею. Моя любовь к ней росла с каждым новым днём. Между тем, она всё реже вспоминала меня, всё туманнее представал в памяти образ ангела из снов, который так редко улыбается. Наконец, она забыла меня.
Я понимал: у неё новая жизнь, интересные знакомства, друзья, влюблённости… Я на многое смотрел сквозь пальцы, радуясь уже тому, что просто могу быть рядом с ней.
Моя слабость росла, ведь её воля к жизни, цветущая молодость набирали силу. Дряхлели, исчезали мои руки, те самые руки, на которых я вынес её из огнедышащего салона автобуса. Но я не мог умереть совсем, как не были бы велики мои страдания – я был создан бессмертным. Боль становилась всё мучительнее, и, чёрт побери, неистребимо пребывала во мне некая безумная искра счастья.
За неё.
За Анну.
И вот однажды она встретила его. Красивого, молодого, полного сил парня. Он учился в соседней школе, заканчивал одиннадцатый класс. Как велика была радость, когда в один яркий день он пригласил её прогуляться вместе.
- Он чудо! Андрей прекрасен!- Шептала она, тщательно крася нежные губы, стоя перед зеркалом в прихожей.
Закружились дни, побежали минуты в бешенном, невозможном ритме. Они гуляли допоздна по усыпанным, словно драгоценными камнями, неоновыми огнями улицам, жадно глотали апрельский, свежий воздух. Он целовал её при всех, на улице в улыбающиеся, непростительно юные губы. Пусть все смотрят! Им хорошо. Она жила.
Я был рад?
Рад…
Наверное.
Никто и никогда не предлагал мне выбрать свою судьбу вновь. Тогда бы я, верно, смог стать им, таким же молодым, здоровым мальчишкой. И не боялся лишний раз прикоснуться к ней, опасаясь принести ей вред дарящим смерть дыханием. Не боялся бы лишить её жизни прежде, чем это прописано в Книге Судеб. И я имел право любить её, а не загонял это огромное чувство, стыдливо прикрывая его своими хрупкими крыльями.

Было раннее утро 12 июня шесть лет назад. Солнечный день. Каникулы. Лариса Анатольевна поспешно собирает вещи дочки. Она не должна опоздать на автобус, ведь Анечка так давно мечтала поехать в летний лагерь к самому морю. Долго выбирали хороший лагерь, собирали деньги, потом Аня считала дни до поездки. И вот настал заветный день, старательно обведённый красным фломастером в настенном календаре Ани. Я был бы счастлив.
Наверное.
Если бы утром, ещё перед тем, как проснулась Аня, ко мне не пришёл угрюмый гость. Длинная, вытянутая фигура в сером старом плаще в самый разгар лета. Его никто не видел, кроме меня. Бесшумно он прошёл мимо суетящейся на кухне Ларисы Анатольевны, легко скользнул сквозь отца Ани, занятого внимательным изучением свежей газеты в кресле перед телевизором. Он еле заметным кивком головы поздоровался со мной. Я не ответил ему. Ведь я примерно знал, что он хочет сказать мне…
Мы молча прошли в глубь комнаты, я бросил быстрый взгляд на мирно-спящую Аню. Я пытался выглядеть безучастным. Равнодушие сковало моё лицо.
Вестник так же оставался безразличным. Это была его работа, его сущность. Я никогда не знал, откуда приходят Вестники и куда уходят. Мои знания о них были совсем невелики. Вестникам запрещалось иметь какую-либо собственность, у них не было ни друзей, ни родственников, им запрещалось долго останавливаться на одном и том же месте, все попытки привязаться к чему-либо должны были сурово пресекаться самим Верховным Судом Легиона. Впрочем, во всей истории существования Легиона не было зарегистрировано ни одного случая нарушения хотя бы одного из этих правил Вестником. Именно это и поражало меня больше всего. Ведь никто, даже сам Верховный Суд Легиона не застрахован от ошибок. Никто, кроме Вестников. И чем больше я думал об этом, тем всё больше убеждался в том, что совершенно ничего не знаю о них, этих неразговорчивых Вестниках грядущих несчастий.
Мой Вестник был бледен, его невыразительные серые глаза словно отражали совсем иное, нежели думал он. Если Вестники вообще имеют право думать нечто иное, нежели правила и приказы Суда. Его лицо казалось искусно выточенным из камня, ведь ещё ни одна, даже самая незначительная эмоция за всё время нашего знакомства так и не нашла отражение в его облике.
- Чем я обязан столь раннему визиту?- Мне казалось, что случится нечто ужасное, если я позволю себе хотя бы взгляд в сторону спящей Анечки или хотя бы лёгкий намёк на мои эмоции в связи с его появлением здесь. Как я и упомянул ранее, я отлично знал, что это могло значить. Визит Вестника всегда говорит красноречивее всяких слов, и, возможно, именно поэтому оказывается такой страшной проверкой для всех ангелов, привязавшихся к своим подопечным. Вестник позволил себе лишь легкий кивок головы в мою сторону:
- Сегодня. Ровно в час, тридцать две минуты и шесть секунд по московскому времени. Вы знаете, что нужно делать.-
Я молчал. Сжимал руки в кулаки и молчал. Опускал взгляд, как раскаявшийся преступник, и ни одно слово так и не нашло выход с моих губ. Я ненавидел себя за это молчание. И его. За это безразличие. За то, что он просто делал то, что ему было предписано Судом.
Когда я немного пришёл в себя, Вестник исчез. И я не знал, увижу ли я его вновь.

Продолжение в комментах

@темы: Авторское, Ревность, Смерть, Философия, Чувства

---

Он любил горы, она любила его

[Miss Molly]

Расказ
Черт их дернул пойти туда вдвоем...
Но он хотел туда попасть больше жизни, хотел достичь вершины, покорить ее такую мощную завораживающую, неповторимую..."Эльбрус, Эльбрус..." шептал голос в его голове
Она решилась на это, потому что любила его... Он любил только горы.
Они проснулись рано, было еще темно и все спали, лишь чей-то храм в палатке и посуда, разбросанная по всему лагерю, говорила о том, что здесь есть люди. Взяв с собой немного еды, так, на всякий случай, кошки и ледоруб они двинулись вверх
Вокруг все казалось белым ярким не отличимым друг от друга... Было ощущение, что вот он, край света, где ничего нет кроме этой безмолвной сказочной пустоты...
С каждым шагом, легкие активно раздуваются и сдуваются, пытаясь добыть хоть чуть-чуть кислорода. А его нет! Двигаться не хотелось, да и вообще ничего не хотелось, даже думать. Навалилась апатия и тоска, голова заполнилась свинцом и стала похрустывать, сердце колотится, легкие раздуваются, голова трещит по швам. Неприятное чувство, депрессивное, кажется, что все вокруг на тебя давит.
Снег твердый как камень. Их мокрые ботинки обледеневают. Ступни передавлены тугим креплением кошек и все больше теряют чувствительность. В голову лезут истории про альпинистов без конечностей...
Пошел легкий пушистый снег, небо затянуло тучами, мир окутал туман, но назад дороги не было. Желание оказалось сильней, чем ненастная погода. Идти становилось сложней, но он знал, что им нельзя надолго останавливаться, в лагере наверняка уже давно заметили их отсутствие. Все выше и выше они подымались ветер становился сильнее. и вскоре снежок превратился в сильный снегопад , и кажется, ударил мороз. Все говорило о наступающей лавине... Стало страшно. Он понял, что вернуться обратно они уже не успеют, тогда они нашли безопасный склон и начали копать пещеру...
После часа работы они укрылись в ней, оставив лишь не большой вход для воздуха. Внутри было тихо и на много теплей чем снаружи. Сколько ждать они не знали, надеялись, что после лавины их пойдут искать...
Раздался страшный грохот, как от грозы внутри все затряслось, и вход засыпало снегом...
Стало трудно дышать, почти не возможно...
Пытаясь откопаться он еле дыша просил" Прости, пожалуйста, прости меня, я не хотел..." Он плакал, проклиная себя...
" ничего... я же люблю тебя..." закрывая глаза, шептала она...
***
Двух пропавших альпинистов так и не нашли после самой страшной сухой лавины...
Вечная им память...

@темы: Несчастный случай

---

Вопрос

[Miss Molly]

Я не заню какой с меня писатель...но я хочу попробывать...
мне очень интересно стоит ли мне предоставить вам не большой расказ с плохим концом о двух альпинистах на Эльбрусе
Я очень самокретичный человек поэтому прийму любую критику

@темы: Несчастный случай

---

Дорога вникуда

[Kokoro-chyan]

Она просто шла. Куда глаза глядят. Подальше от него. А может и от себя. Кто знает. В голове столько мыслей, что можно просто упасть на землю и не шевелиться и надеяться, что они когда-нибудь разорвутся на части и исчезнут...
Тишина... Вокруг нет никого.... Наверное, это тихий переулок. Вперед. Дальше.
"Забыть.. Не вспоминать.. Не ждать... Не жди... Слышишь не жди..."
Но ждала. Всё также, беззаветно. Всё также..
"Забудь его, давай ты сможешь же"
Упрямый внутренний голос. Но он слишком мягок чтобы подавить эти чувства. Их уже никто не подавит и ничего не изменит. Как тараканы - вроде вытравишь, а глядишь вон еще один ползёт. А казалось, что судьба наконец принесла подарок... Что она наконец, решила, что хватит прозябать в печали, при этом всем слащаво улыбаясь..
Ошибка.. Ошибка, ценою в собственных нервов. Дешево, вроде..
Шум машин проезжающих мимо, гам людей.. Всё в один единый неразборчивый сгусток. Всмятку.
" Шумно... А не пофиг ли?"
Разбита... Как кухонный сервиз - начисто и вдребезги. А что еще можно было от него ожидать? Каких то чувств? Да, нет, не стоило надеяться и мечтать. Мечтать и грезить. А вот теперь идти и не знать, что делать куда податься, и где бы спрятаться от этого мира...
Дома как-то расступились и она оказалась на мосту. Что это был за местность и как вообще она сюда попала её не волновало.
"Река... И с ним мы когда-то ходили по мосту..."
"Не вспоминай!!!!" отчаянно вопил внутренний голос, да куда ему там. Образы уже захлынули сознание и уходить оттуда явно не собирались.
Его улыбка, глаза, смотрящие неподдельным интересом, её собственный смех, полный радости.... Солнце, что грело, река и красивый вид и главное.. Он рядом. Казалось, счастье так близко. Рукой достать можно...
Что то скатилось по щеке.
"Шикарно. Теперь я еще и плачу.Было б из-за кого"
Попытка отрицать всё что было провалилась в бездну. Легко и быстро. Хотя, не безболезненно.
Она подошла к краю и повисла на парапете. Вода тихонько шумела и билась о берег. Зачем ей этот мир, когда всё так далеко..
Даже вода.. И та прекратила шуметь. На миг. На тот самый миг, когда она перевесилась и полетела вниз....
***

@темы: Суицид, Авторское, Воспоминания, Грустное, Девичье, Личное, Любовь, Разлука, Рассказ, Чувства

---

Приветы

[Форелька с зонтиком]

"Приветы "

I. Они встретились. Где? Неважно! Они шли неспешным шагом навстречу и вдруг поняли, что не смогут просто взять и пройти мимо. Они стояли, удивленно всматриваясь в чужие, но при этом оч6нь близкие лица друг друга. Просто стояли и смотрели.
- Привет!
- Привет...- немного робко.
- Пойдем:
- Давай, но куда?
- Разве важно?
- Нет...

II. Он увидел ее, во время прогулки по парку - она сидела в тени дерева, он проходил мимо.
- Привет! - она радостно посмотрела на него и замахала рукой - мол иди ко мне. - Привет!
- Давно не виделись, ну как ты?
- Да..Давно! Я в порядке, а ты?
- Прекрасно - потому, что вижу тебя.

III. Они стояли на крыше под дождем. Она плакала, а он молчал, но молчание говорило им о многом, больше чем сказали бы слова. Казалось, молчать бы так вечно..но - дурацкая привычка что-то говорить, потребность что-нибудь сказать.
- Привет... - тихо.
- Привет - виноватым тоном, скосившись в сторону.
- Спасибо что пришел!

IV. Они были ночью на темной улице. Он стоял, опершись ладонями на колени и пытался отдышаться. Она же смотрела куда-то в другую сторону, хотя на самом деле смотрела на него. Делала вид, будто ей скучно - стояла, скрестив руки на груди.
- Привет!
- Привет.- через какое-то время. - Не уйдешь больше?
- Не уйду! - улыбнувшись - куда мне от тебя деться?

V. Темная комната. В ней находиться всего один человек - это молодая девушка, сидящая на диване. Длинная челка закрывает ее глаза, в которых застыла грусть. - Привет... - тихо говорит она в темноту.
- Привет... - отвечает она сама себе, а по щекам опять текут слезы.

@музыка: Агата Кристи - Вечная Любовь

@темы: рассказы, написанные Мидори, Грустное, Девичье, Любовь, Рассказ, Чувства, Предательство

---

она.

[.~.Пустота.~.]

Степь...Ночь...Метель...Белые хлопья снега пытаются утопить в себе все...
Снег...Он такой чистый,белый,сверкающий...От него веет холодом и он немного колюч...
Бескнечная равнина...Ни единого следа...,как буд то здесь никого не было уже сотни лет...Все вымерло...Редкие кусты изогнуты,будто от невыносимой боли...Лес,что находится где то в делеке пугает и отталкивает...В нем даже сквозь голые деревья ты никогда не увидишь черного неба,на котором уже слишком давно погасли все звезды...Это место уже давным давно проклято...Редкие посетители надолго здесь не задерживаются...
Страшно,холодно,Жутко...
Но все же здесь есть одна единственная душа,которая никогда не покинет этих мест...Ведь именно ей это и принадлежит...Ведь это место это ее мир..Мир в котором она хозяйка...
Мир где живут ее мысли,чувства и страхи...
Она редко улыбается,еще реже смеется...Ее смех,звучный и громкий так редко слышится...
Здесь ни кто не помнит лета,запаха цветов и пения птиц....Холод-вот что здесь царит...
В ее глазах можно увидеть все это,всю эту пустату...,но увидевший обречен...он утонет...Утонет здесь...Задержавшись чуть дольше положенного времени ты обречен на смерть...Тебе никогда не простят обиды или измены...
Она-это ловушка,
Она-это боль,
Она-это метель в жаркое лето,
Она-это смерть...твоя смерть...
Для нее существует лишь 3 закона:"Не люби,не верь,не прощай!"
Это законы ее мира...Она может спасти тебя,а может оставить в том лесу где сквозь деревья не видно неба...
Она всего лишь одна из тех,кого предал ты...

@темы: Авторское, Грустное, Личное, Рассказ, Творчество, Чувства

---

старое.грустное.

[.~.Пустота.~.]

-Что ты наделала...глупая.
Он стоял над ней и расплывался в ироничной улыбки.
А она лежала с открытыми глазами,недавно высхошими слезами и глуповатой улыбкой.
-А ты знаешь как я мечтал?И о чем?Тебе все-равно?
Его плечи сотрясали смех.
-Глупая.Тебя никогда не интересовали люди.Ты была в своем мире.Ты жила своими правилами.Ты жила-так как буд-то ты одна имеешь право на счастье.А теперь?
Слеза скатилась с его глаза.И он расхохатался.
-А знаешь что самое смешное?Что даже сейчас мне больно,а тебе все-равно.
Он сел рядом и начал гладить ее волосы.Такие длинные,светлые...любимые,но такие чужие.
-Что ты молчишь?Тебе не чего сказать?Или сново не видешь смысла отвечать?
Он вскочил и рывком взял со стола ножници.
-Я обрежу твои волосы.Они мне надоели.
И взяв прядь по гуще он отрезал ее.
-Ну почему ты молчишь?Неужели все-равно?
Он сново засмеялся жутковатым смехом.Достав зажигалку он закурил.
-Послушай...а где же твои слезы?Которые ты так любила пускать?Неужели высохли?
Он встал.
-Ну...я пойду?Ты не против моя милая?...Мэри.

Затушив окурок он вышел из квартиры.

Ее нашли не много позже....

@темы: Грустное, Ревность, Любовь, Смерть, Творчество, Чувства, Я

---

[Синджантин]

Те, кого я когда-то любил, иногда возвращаются...
Редкими дождливыми днями они размеренно ходят из комнаты в комнату, временами
постукивая по стенам, чтобы я не задремал и не забыл об их присутствии. Расплывчатые
серые силуэты заполняют пустое пространство.
Я почти не различаю лиц, пальцев на руках. Даже изгибы тел под моим пристальным
взглядом превращаются в дым. И все же я безошибочно могу определить каждого из
них.
Они никогда не разговаривают. Я думаю, все потому, что им не
нравится это место. Мой дом, действительно, странный: 4 абсолютно одинаковые комнаты,
соединенные пустыми дверными проемами, с непропорционально высокими потолками.
В каждой из комнат продолговатая прорезь в стене – она бы напоминала окно готического
замка, если бы имела раму и стекло. Из мебели только старые потертые диваны –
порой, мне кажется, что это один и тот же диван, который просто перемещается в
пространстве, следуя за мной по дому.
Здесь абсолютно нечем заняться, поэтому иногда я наблюдаю за
дождем. Как и тени в моей комнате, он возникает из ниоткуда и падает на дно
белой бездны. Я высовываю руку в прорезь-окно, но ладонь остается сухой. Крупные
капли бьются о плоскую крышу дома-куба, как бы смеясь надо мной.
Когда дождь кончается, появляются те, кого я ненавидел и
кому, по-видимому, причинил боль. Они похожи на дождевых гостей только тем, что
тоже молчат. Их черные контуры выстраиваются вдоль стен, сливаясь в местах соприкосновения
плеча с плечом, бедра с бедром. Их белые пустые глазницы направлены в мою
сторону. Пусть это и кажется невозможным, но я уверен, что все именно так –
когда я закрываю глаза, они прожигают мои веки. В такие дни постепенно комнаты
начинают вибрировать от тишины, и чтобы унять дрожь в теле, я сам стучу по
стене, не сводя глаз с кулака.
Кажется, что это длится бесконечно, но потом снова приходят
дожди и возвращают мне тени моих любимых…
Дом никогда не бывает пустым.
Я великий грешник – при жизни я позволял себе слишком многих
забывать. Бог придумал для меня жестокое наказание. Он наградил меня вечной
памятью…

@темы: Авторское, Грустное, Рассказ

---

Конкурс The End

[Badend]

В общем и целом... Конкурс отменен за неимением желающих участвовать =) Если есть какие идеи, оставляйте в комментариях!

@темы: Сообщения администрации

---

Что делать с конкурсом?

[Badend]

0

Вопрос: Что делать с конкурсом?

1. продлевать		11	(50%)
2. отменять		11	(50%)
Всего:		22

@темы: Сообщения администрации

---

Не воспринимайте жизнь всерьез - это всего лишь временное явление. (с)

[Neta Cooper]

Мир померк. Свет погас в этих глазах. Жизнь покинула это тело.
Всего мгновение назад ты трепыхалась из последних сил, ты пыталась выцарапать мне глаза, ты пыталась спасти свой мир, ты пыталась не дать погаснуть этому свету в наполненных ужасом и болью глазах. Ты так отчаянно цеплялась за жизнь, словно верила в то, что тебе удастся спастись, что тебе удастся выжить и пронести этот жалкий, никчемный свет сквозь сгустившуюся тьму.
Маленькая свеча в кромешной тьме горит бесполезно и невыносимо одиноко. Рано или поздно она погаснет, тьма сгустится вокруг нее, и она погаснет. Раз и навсегда. Она больше никогда не будет гореть, ведь никто не сможет отыскать маленькую свечу в кромешной темноте.
Твои зрачки сузились в крохотную точку, твои ногти впились в мои руки, которые все сильнее и сильнее сжимают твое горло. Ты хрипишь, рипишь, как старая, заезженная пластинка, твои глаза закатываются, а хватка слабеет. Ты больше не издашь ни единого звука, ты больше не будешь сиять во тьме. Я разрушил, уничтожил еще один мирок, моя тьма задушила еще один свет.
Если я не могу сиять, как свеча в темноте, то никто не сможет. Если мой мир был разрушен, то я разрушу все миры на своем пути. Если я не смог жить, то я не позволю никому больше жить…

@музыка: Pain - Zombie Slam

@настроение: опять глаза болят(((

@темы: Авторское, маньяки, Негатив, Смерть

---

Воспоминания

[Lodur (Totetsu)]

Сам рассказ - сплошной плохой конец, ибо грустный.

Воспоминания

Это было лет десять назад. Но помню все, как вчерашний день. В точности, до деталей. Настолько отчетливо, что кажется нереальным, иллюзорным, простым туманом...
Домик. Улочка по берегу реки. Маймушка бежит, как и каждый свой день. Омывает камни, ветви ив, которые, словно специально никнут к воде, берега, крутые, обрывами тонущие в омутах, и пологие, легкой галькой ныряющие в волну. На мелководье плещутся стайки селемов. По глубине прячутся щуки. Перезвоном разносится щебетание птиц.
Домик. Слегка покосившийся забор, снизу оплетенный вьюнком и завоеванный пушистым мокрым мхом. Вдоль деревянного настила дорожки высится сарай, такой же покосившийся и серый. Небольшой дворик, будка, мохнатый барбос. Собака отрешенно рычит на каждого и не на кого конкретно.
Домик. Маленький, бревенчатый. Побелен сотни раз и на столько же омыт дождями. Дверь обита снаружи для тепла и внушительности. Внутри пахнет смертью.
Покойник лежит в гробу, занимая почти все свободное пространство маленькой кухоньки. За стенкой, видимо в комнате, мерно тикают часы. Ребенок.... десять лет. Мать не плачет. Слез нет. Лишь шепчет: «Как же мы это, Женечка, не уследили... Женечка, прости, золотце...». Воет с надрывам. Жуткое зрелище — сухие, покрасневшие от бессонных ночей и бесконечных слез, глаза и протяжный, какой-то по-звериному дикий вой. Бабули, которые приходят не понятно за чем, наперебой советуют: «Поплачь, родимая. Так оно легче.» Другие перешептываются о причине смерти мальчика. Опухоль мозга...
Женя лежит глухой ко всему. Бледное, чуть зеленоватое лицо. Венчик на лбу с еле видным крестом. Руки на груди. Губы, словно восковые, блестят в свете, который проникает из-за завешенного окна.
Нам, детям, и интересно, и страшно, и грустно, и жалко одновременно. Не могу выносить горе матери. Не знаю почему, но всегда могла «слышать» чувства людей. Выхожу. За мной тянутся остальные ребятишки. Идем на берег.
Аленка сидит одна на эстакаде. Смотрит на скалистый склон горы.
Подсаживаюсь к ней и молчу.
-А он... Женька. Обещал, что этим летом мы обязательно полазим в пещерах.
У Аленки красные глаза, но такие же сухие, как и у Жениной матери. Она плакала, наверное, всю ночь.
-Он был моим лучшим другом.
Она прячет лицо в коленях.
Нам всем по десять лет, но почему такая разница? Ребятня-одноклассники не плачут, потому что для ребенка смерть это что-то далекое нереальное. Я не плачу, потому что я Женю не знала. Аленка — потому что знала слишком хорошо.
Тупая боль. Я чувствую ее всем существом. Но бросить сейчас Аленку одну... Знаешь, ты для меня тоже лучший друг, Алена. Поэтому я буду с тобой до конца.
-А еще, мы бы летом сходили на рыбалку к трубам...
-Там селемы хорошо клюют.
-Да.
-А можно было сплавиться от мостов.
-Да, можно. Жене бы понравилось.
Чувствую, как боль утихает.
-Пойдем в дом....
Аленка встает. Всей ватагой ребятня шагает к дому.
Вынос. Медленно идем за машиной. С УАЗика бросают цветы и еловые ветки. Кто-то сразу же бросается потоптаться на них. Взрослые шипят: «Нельзя! Что делаете!?» Читают нотацию о том, как опасно наступать на ветку покойника — обязательно умрешь или заболеешь. Дети пугаются и притихают.
На кладбище свежая могила пахнет сыростью. Глина вперемешку с сероватой землей и дерном. Отовсюду несут венки, цветы, конфеты. Самые рослые берут гроб и два полотенца. Последнее прощание. Последние поцелуи. Последние слова. Аленка, белее Жени. Наклоняется, шепчет что-то, быстро касается губами лба. Мать, словно застыла в каком-то гипнотическом сне. Пустые глаза. Лицо окаменело, лишь дрожат губы. Такие белые. Вот гроб опускают. Раздается дикий вопль: «Женеечкаа! Куда! Отдайте! С ним... Женечка, прости, сыночка! Ты ж один у меняаа!» Ее держат несколько пар рук, пока комья земли засыпают узкую яму. Сровняли холмик. Мать снова замерла в странной позе. Многие плачут. Кто-то ушел, не в силах терпеть.
Оградку ставят сразу. Горой наложены венки и цветы. Памятник с фотографией: детское, такое веселое лицо, ямочки на щеках. Не скажешь, что Женя уже болел, когда его снимали.
По-маленьку все разбредаются. Еще поминки.
Детям раздают, уже дома, игрушки. «Женя был бы рад» - вздыхает мать. Их немного, но каждому хватает. Беру себе лишь одну. Рыбку, сплетенную из капельниц. Зеленовато-синюю, как вода. Люди, что проводят в больницах половину, а то и всю жизнь достигают в деле плетения вершин, передают знания и навыки другим. Вот и рыбка была сплетена Женей. Казалось, она вобрала в себя все тепло, всю жажду жить и всю веру в хорошее. Такая родная... Словно и Женя мне родной.
-Ален, бери ты.
Аленка качает головой.
-Ты ее выбрала... Нет, Женя решил ее тебе подарить. Она твоя теперь.

P.S.

Рыбка до сих пор у меня.
Кстати, мне интересно, а сказки с плохим концом принимаются?

@темы: Авторское, Воспоминания, Друзья, Смерть, Рассказ, Чувства

---

плохим настроением навеяно

[Neta Cooper]

Название: Хочу быть
Автор: Neta Cooper
Жанр: драма
Размер: ваншот
Статус: закончен

«Просто хочу быть. Хочу жить. Хочу, но не получается…»

В помещении очень душно. Оно и не удивительно, ведь на улице «бабье лето». Самое начало осени, когда солнце еще припекает, но не так упорно и настойчиво, как всего лишь месяц назад. Солнце светит уже не так ярко, а в воздухе летает паутина, переливаясь и сверкая тоненькой леской, которую заметишь только тогда, когда она уже осядет на лице.
Самое замечательное в осени – это воздушный, легкий танец опадающих листьев с деревьев. Желтые, красные, местами еще даже зеленные, они плавно парят, повинуясь любым, даже самым незначительным, порывам ветра. Ветра. Еще не такого холодного, но уже и нетеплого. Он дует спокойно, равномерно и умеренно. Лениво. Он дует лениво, нехотя.
Шелест опавших листьев завораживает, гипнотизирует. Нет ничего естественнее шуршащего звука под ногами. Идешь, намеренно не сильно отрывая ноги от земли, чтобы с каждым шагом зачерпнуть побольше листьев, а потом сильным пинком взметнуть их вверх и наблюдать за тем, как они плавно кружась, опускаются на землю.
Дождь. Теплый дождь ворвется протяжными, гулкими раскатами грома, убедив окончательно, что осень уже давно вступила в свои законные права. Бежишь под дождем, вокруг страшно гремит, и автомобили отзываются пронзительными сигнализациями, а небо, затянутое тяжелыми тучами, разрежет, словно масло горячим ножом, яркая молния. Она пугает, она настораживает, она завораживает своим великолепием и таинственностью. А дождь все льет, его поток настолько плотен, что за льющейся стеной не видно входа в подъезд, до которого рукой подать.
Плюнуть на все! На дождь, на гром и молнию, на окрепшие порывы ветра. Бросить все и бежать. Прочь от всего гнетущего, прочь от всего унылого, прочь от всего темного и неестественного. Прочь. Подальше от всего проблемного. И бежать. Легко и быстро, расставив руки в разные стороны, ловя каждую каплю осеннего ливня. Впитывая его неистовость, растворяя в себе, поглощая навсегда. Навсегда оставляя его в своем сердце. Просто бежать и жить. Ловить жизнь, которая проходит мимо. Бежать вместе с ней и любоваться всем. Всем, что вокруг.
Жизнь не должна проходить мимо, она должна мчаться вместе с тобой, наслаждаясь осенью, наслаждаясь каждым новым днем. Она должна вместе с тобой мечтать о прекрасном, внеземном и до боли трогательном, она должна вместе с тобой шутить и веселиться. Она должна. Мы должны.

Я хочу быть здесь и сейчас. Я хочу остаться навсегда в сердцах. Я хочу увидеть опавшую листву, почувствовать протяжный ветерок и погулять под дождем… Но химиотерапия не помогает. Количество лейкоцитов продолжает падать. Я хочу быть. Я хочу жить. Но я умру раньше, чем листва пожелтеет.

@темы: Болезнь, Авторское, Мысли вслух, Творчество

---

из цикла "одному замечательному человеку посвящается" (часть 3)

[Neta Cooper]

Название: Когда-то были МЫ
Автор: Neta Cooper
Жанр: драма
Размер: ваншот
Статус: закончен

Когда-то я очень любила лето. Любила за то, что родители меня на все летние каникулы отправляли в деревню к бабушке. Любила за просторные поля пожухлой травы, выжженной солнцем, за прохладный берег речки, за зеленую, томную посадку и за то, что там был ты.
Ты всегда был рядом. С утра до самого вечера. Бабушка тебя очень любила и всегда ставила в пример, никогда за меня не волновалась, так как знала, что ты со мной. Конечно, ты - младший сын прилежной семейной четы медсестры и военного, отличник, спортсмен, просто добрый и открытый мальчишка. Казалось, ты своей добротой преображал всех вокруг. Люди к тебе относились как-то по-особенному. Все ребята в округе с тобой дружили, никто никогда и слова плохого о тебе не сказал и не только из-за того, что знали, что старший брат-каратист со спокойной душой и не менее спокойным лицом всегда сможет отбить парочку почек твоим обидчикам, а потому что это был ты.
Когда-то я очень любила лето. Особенно август, когда от страшного солнцепека мы прятались с тобой в полуразрушенном старом общежитии. Старое здание ни фига ни спасало от жары, но нас почему-то тянуло именно туда. Именно в августе. Мы считали это место нашим, также нам казалось, что там никогда никого, кроме нас, не бывало. Хотя, мы прекрасно знали, что вся местная детвора излазила каждый миллиметр общежития, а зимой там часто ютились бомжи и пьяницы. Но в августе это было наше место.
Ты почему-то считал меня умной, точнее мудрой. Какая там мудрость в те-то годы? Но ты с завидным упрямством внушал мне, что это правда, и признаюсь, что тебе это удавалось. Я действительно считала себя «мудрой» и очень гордилась тем, что была единственным в мире человеком, которому ты рассказывал все свои тайны, с которым ты всегда делился своими проблемами и спрашивал совета. Ты был для меня таким же человеком. Ты был для меня единственным человеком, перед которым я всегда могла вывернуть свою душу на изнанку и быть уверенной в том, что ты никогда не станешь меня упрекать ни в моем специфическом чувстве юмора, ни в моих музыкальных пристрастиях. Ты приучил меня слушать Эминема, я тебя Раммштайн. Мы с тобой смотрели «Кошмар на улице вязов» и «Стальные магнолии». Мне всегда казалось, что я тебя порчу, а ты делаешь меня лучше.
Под самый конец августа нас какого-то занесло на чье-то поле. Оно было сплошь засажено подсолнухами. Мы бродили среди них, они были выше нас, за ними не было видно ни автомобильной дороги, от которой мы сюда забрели, ни домов ближайших жителей. Только мы и подсолнухи, и запах свежих семечек вокруг. Вдали был слышен лай, который быстро приближался. Хозяин отпустил собаку. Я их очень боялась, тогда ты схватил меня за руку, и мы побежали прочь оттуда, не разбирая дороги, только колючие подсолнухи неприятно царапали руки. Меня тогда так и не покусали, тебя пес цапнул за ногу. Через два дня я вернулась в город.
***
Однажды лет через пять ты мне позвонил. Я очень удивилась, ведь ты знал, что я не люблю телефонные разговоры, но все равно позвонил. Ты спросил, чтобы я сделала, если бы знала, что мне осталось прожить один-единственный день? Чтобы я сделала, если бы знала, что умру? Я не ответила тебе ничего вразумительного, хотя раньше всегда отвечала на твои вопросы, какими бы они ни были. Ты рассмеялся, сказал, чтобы я «не забивала дурным голову», а еще ты сказал «когда-нибудь опять увидимся». А потом вечером того же дня позвонил твой брат и сказал, что ты застрелился.
Я долго не могла нормально спать. Мне все время снился ты. Ты. С огромной дырой в затылке. Ты ничего мне не говорил, просто смотрел мне в глаза также чисто и открыто, как и раньше, как всегда, а в них читался немой вопрос «Почему ты ничего не заметила? Почему ты мне не помогла?»
Я не знаю, как я смогла упустить это, я не знаю, почему я не разглядела твоей боли. Ведь все началось не вчера, прошло достаточно времени, чтобы «это» накопилось в тебе и подтолкнуло к самоубийству. К смерти. Я думала, почему ты выбрал именно такой кровавый способ суицида? Вышибить себе мозги не у каждого хватит духу. Но потом я поняла. Я поняла, что ты хотел по-настоящему умереть, так «чтоб наверняка», так, чтоб тебя не откачали, чтоб ты точно не выжил.
Я не люблю весну, потому что ты родился весной. Я не люблю лето, потому что оно напоминает мне о тебе. Я не люблю осень, потому что с ее приходом мы всегда расставались. Я не люблю зиму, потому что ты умер зимой. Я не люблю… я люблю…

@темы: Суицид, Авторское, Воспоминания, Любовь, Смерть, Творчество, Я

---

из цикла "одному замечательному человеку посвящается" (часть 2)

[Neta Cooper]

Я сижу на коленях у какого-то пруда. Нет, это не пруд, скорее – очень большая лужа. Я смотрю в воду, но не вижу своего отражения. Вода черная и плотная, словно ртуть. Ее чернота, ее глубина и пронзительная горечь притягивают, завораживают, поглощают, не хуже тягучей топи на болотах, получше любых зыбучих песков. Я даже не замечаю, как тянусь рукой, чтобы коснуться холодной глади этой нереальной воды.
Она действительно оказалась обжигающе ледяной. Холод и дрожь, казалось, добрались до самых костей. Она действительно затягивала в себя. Всего меня. Все мое сознание. Всю мою сущность.
Я сижу на коленях у какого-то пруда. Нет, это и прудом назвать нельзя – он слишком мал. В спокойной глади воды я не вижу своего отражения. Только твое. Ты так близко и так далеко. До тебя никак не дотянуться. Я смотрю на тебя, ты глядишь на меня из отражения. Почему ты здесь, но тебя нет? Почему я здесь без тебя? Почему ты здесь без меня?
Вода в пруду снова стала черной. Я больше не вижу тебя. Я понял. Я все наконец-то понял. Я – это ты. Без тебя меня не существует, без меня – тебя. Я поднимаюсь с колен и начинаю заходить в эту черную, пустую, холодную ртуть, эту смолу, эту отраву. Ноги немеют моментально, отказываются повиноваться движениям, чем глубже я захожу, тем труднее становится дышать. Ледяная жидкость сдавливает легкие, словно я тону. Я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Это тяжело. Я, наверное, умру…
Я сижу на кровати и жадно хватаю воздух ртом. Пройдет еще много времени, прежде чем я смогу отдышаться, прежде чем мое сердце перестанет колотится в сумасшедшем ритме.
Ты был так близко, я был так далеко. Тебя больше нет, а меня без тебя не существует…

@темы: Авторское, Смерть, Творчество

---

Игра

[Арго Лагуз]

Пленительная красота? Сколько нужно чтоб ты потерял покой? Весна? Или может тоска взяла выходной? Все быстро и так красиво, слайды из фильмов о любви, или это твоя собственная реальная история? Ответов нет, но ночью тебе уже не заснуть.
Она пронзила сердце аккуратно, нашла нужные слова, всегда знала и понимала что и как. чаровала с быстротой молнии, настоящая ведьма. Она тихо засыпала в твоих объятиях, и ты поверил, что тоска ушла навсегда.
В твоем мире ничего нет кроме ее прекрасных с хитринкой глаз, пухлых губ которые так искренне шепчут «Люблю». Ты отдаешь все до конца, ты веришь ей без сомнений, она твой идол, и отрада. Ты с легкостью с ней идешь в огонь и в воду, врешь родным, разбиваешь чужые мечты, это правда, ты?
- Это лишь игра вот увидишь, все ничто. Есть ты и я, другое мираж. Понимаешь любимый? Все у нас выйдет, ведь мы вместе. И все кончится, это в последний раз. Как прощальный концерт. Ты мне веришь?
- Да, конечно.- ты прильнул к ее губам.
- Вот и славно, наконец-то я буду принадлежать только тебе.

-Ай- единственное что она смогла произнести своими пухлыми губами, после того как ее сердце пронзила пуля…
- Так будет легче, теперь мы будем счастливы… ты ведь давно хотела, закончить игру.
В старом заброшенном морском амбаре, прозвучал последний выстрел.

- Ну что еще одну партейку? –она хитро улыбнулась.

@темы: Авторское, Рассказ, Чувства, Я