Джедаи не ищут легких путей
Одна из моих последних работ.
В каждом человеке есть свои слабости,
Но самая большая слабость -
презирать их в других.
читать дальше- Привет… Андрей, - молодой человек обернулся и увидел перед собой съежившуюся от смущения девушку.
- Привет, - он внимательно осматривал свою новую интернет-знакомую.
- Это… мы с тобой в нете познакомились… узнал? – заметив на себе внимательный взгляд, девушка засмущалась еще больше.
- Конечно, Лена. Рад знакомству. Хотя очень непривычно видеть тебя… вживую, - он весело заулыбался, и она почувствовала себя свободней, - значит, это у тебя настоящие фотки были? Так необычно… почему-то ты никак не вязалась у меня в голове с таким образом, - он попытался заполнить внезапно образовавшуюся тишину.
Разочарование… вот, значит, что это такое….
Парень, минуту назад, затаив дыхание, ждавший свою новую знакомую, теперь бился в смятении. С каждой деталью, замеченной в этой девушке, все больше росло его разочарование. Огромные черные ботинки. Черные колготки с каким-то грязным узором. Короткая до безобразия черная кожаная юбка, висящая на тощих бедрах. Какой-то непонятный красный в белую клетку ремень. Черная майка из плотной грубой ткани. Цепи и веревки на шее. Конечно, в тридцатиградусную жару это смотрелось немного необычно. Лицо девушки выглядело еще хуже. Ярко-красная помада, наполовину смазанная, криво очерчивала ее пухлые губы. Пятна тонального крема пытались придать ее лицу непонятный желтоватый цвет. Обилие черных теней, толстый слой туши на ресницах делали ее глаза большими, а взгляд – тяжелым. И после этого разочарование превратилось в отвращение. Он уже пожалел обо всем, что как-либо было связано с ней, и просто хотел развернуться и уйти. Но «воспитание» - будь оно проклято – не позволяло…
- Ну… что будем делать? Или я тебе больше нравилась в нете? – девушка поймала в его взгляде обрывки его мыслей. А может, она и сама знала, какое впечатление производит.
- А, нет, что ты, - он улыбнулся, поспешно пряча свои мысли подальше от посторонних, - пойдем, прогуляемся по парку… Мороженое будешь?
- Да не, спасибо, что-то не хочется. Ну, пойдем. Я там сто лет не была, - и она весело рассмеялась.
И они пошли. Под жаркими лучами яркого июльского солнца парочка новых знакомых брела по кишащим людьми улицам в парк. Несколько минут напряженного молчания первой оборвала девушка. Она начала говорить все обо всем, чтобы как-то развеять его отнюдь не веселый настрой. Шутила, смеялась, крутилась вокруг него, как ребенок, что-то демонстрируя. Он только посмеивался и улыбался из вежливости. Что-то говорил, но короткими односложными фразами. Почему-то ему не хотелось заводить никаких разговоров. Вполне устраивала ее болтовня, несмотря на то, что она изрядно начинала его раздражать.
Они бродили по парку около двух часов. Солнце уже начинало падать куда-то за горизонт, меняя длину и направление их теней на каменной дорожке.
Парень глянул на часы у себя на руке.
- О, мы уже гуляем почти два часа. Извини, но мне пора, у меня дела. Как раз уже почти четыре часа… - он, в предвкушении скорого прощания, посмотрел на нее, - было очень приятно познакомиться, - ложь била ей прям в лицо, - буду рад продолжить наш разговор в следующий раз. Давай, до встречи.
- Ну… пока, - она не успела ничего сказать, как он уже отвернулся и поспешил прочь.
Девушка еще несколько минут стояла, глядя ему вслед. Неожиданный итог их встречи оставил ее в недоумении. А в сети ведь все было по-другому… И болтала она, как обычно, много. Но ведь там ему это даже нравилось, как он говорил. Непонятно. Все-таки непонятно. Постояв, она, опомнившись, побрела домой.
- Ну как погуляли? – вопрос прозвучал нелепо и более чем неуместно.
- Да так… он, кажется, ждал чего-то другого… - пробормотала она в ответ своей подруге, с которой жила в этой квартире.
Она, больше не говоря ни слова, ушла в свою комнату. Подруга закрыла входную дверь и тоже ничего не сказала. Пошла на кухню и поставила чайник. Через пять минут он пронзительно засвистел, прорвав воцарившуюся в квартире тишину.
- Пойдем, чай попьем, а? – подруга заботливо обратилась к лежащей на кровати девушке, - да ну, Ленчик, забей. Нашла из-за кого расстраиваться. Идем, я конфеты вкусные купила, - она улыбнулась и увидела улыбку в ответ.
- Ладно-ладно, иду, - девушка, смеясь, сползла с кровати.
Они вместе последовали на кухню.
- Ну, так и что он? – подруга прервала тяжелое молчание, нависшее над ними. Казалось, даже аромат чая упирается в него.
- Он говорит… хорошее… но так, что я понимаю, что в голове у него все абсолютно противоположно! Мы же с ним нормально общались. Неужели я так отличаюсь в жизни? Вроде, в нете я стараюсь быть такой, какая я и есть…, - не понятно было, чего больше в ее словах – обиды или злости.
- Ну, знаешь, может, он был шокирован… все-таки не каждый день видишь такую неординарную девушку… да и еще не в настроении был, наверное… не принимай близко к сердцу, - она знала, что ее слова всегда имели успокоительную силу над эмоциями Лены.
- Да, возможно… зря я расстраиваюсь… просто обидно, - Лена отхлебнула чая, и казалось, ее печаль растаяла от его тепла, она засмеялась, - да, видела бы ты его лицо…
Веселая и непринужденная, «женская» беседа, затянулась далеко за полночь. Печаль и чувство одиночества исчезли… но что-то осталось. Почему-то, глядя на их улыбки, хотелось плакать – так тяжело они давались каждой из них, как будто они что-то скрывали, и это что-то нестерпимой болью сковывало их сердца.
Непонятные встречи и разговоры, после которых Лена часами молчала, продолжались еще две недели. Она все никак не могла понять, почему он так холоден с ней, и почему, несмотря на такое свое отношение, продолжает с ней встречаться. У нее складывалось такое впечатление, что они могли бы сказать друг другу что-то, что было бы полностью взаимно, но эти слова оказывались на совершенно разных языках. Чего-то они не понимали друг в друге, а чего – не известно. Будто тайна, у каждого своя, но не дающая им возможности приблизиться, чтобы сказать то, что действительно хотели. Все повторялось изо дня в день, все те же слова, улыбки… все та же боль по ту сторону смеющихся глаз… Но было так хорошо на душе, так радостно, пока они вместе, и так одиноко после короткого и холодного прощания. «Что-то не так» тянулось за ними по пятам, сводя с ума и заставляя молчать, вопреки желанию сказать что-нибудь очень важное.
- Ты знаешь…, - первой не выдержала Лена, - я не понимаю, что между нами происходит, и вообще, что мы делаем здесь вместе… мне кажется, так не должно быть…
Они стояли, освещенные лунным светом и полуразбитым фонарем на мосту над узкой рекой, разделяющей город на две почти равные части. Он замер, ожидая продолжения. Он не ожидал, что она начнет говорить такое. Вообще не думал, что она может быть так серьезна… Но продолжения не последовало. Она просто стояла и смотрела на темную воду, на которой поблескивал бледный лунный свет. И больше не улыбалась, как раньше. Или ему только казалось, что она все время улыбается? Все это теперь было не важно.
- Прости… я не понимаю… то есть, понимаю, конечно, но почему? – как-то теперь он чувствовал себя неловко, чувствовал себя виноватым за то, что так относился к ней… или просто он не любил серьезные разговоры?
- Ну чего тут не понимать? Мы с тобой бродим по городу часами, и непонятно, зачем. Я все время говорю, ты отвечаешь односложными фразами, только лишь бы хоть что-то сказать. Это же смешно. Правда. Как будто мы пытаемся из коробки сделать резиновый мяч. Разве не так? - она засмеялась, удивившись собственным словам.
- Не знаю… прости… мне надо подумать, - он замялся и был готов уже прощаться, но что-то остановило его, - мне просто нужно разобраться в себе для начала. Ты права. Мы как глухой со слепым. И не понятно, что нам вообще нужно друг от друга.
- Вот именно. Ладно, разбирайся тогда… если получится – звони, буду рада, - она повернулась к нему лицом, демонстрируя свою, как всегда, беззаботную улыбку, - до встречи. Если таковая еще будет, - сказала она и ушла, не дождавшись ответа, точно так же, как он делал это.
И потянулись долгие дни ожидания. Как игра в «гляделки». Они ждали, кто сломается первый, кто сдастся, признает свою вину в том, что все так «нескладно». Но порой приходили мысли, что, действительно, может, этого и вовсе не должно быть, что общение надо было оставить в сети, где они действительно были открыты друг другу и могли говорить все, что приходило на ум, и могли не воспринимать это серьезно. Но теперь уже было поздно. Шаг сделан. Второй тоже. А третий должен был решить их судьбу раз и навсегда. Лена чахла на глазах у своей любимой подруги, для которой уже перестало что-либо существовать кроме нее и работы. Она старалась всеми силами поддержать ее, отговорить, отвлечь, развеселить, но все это имело только временный характер. «Ленчик» таял у нее на глазах, и она понимала, что ничем помочь не может. Только быть с ней рядом, разделяя ожидание. А тем временем дни летели несоизмеримо быстро, дни, которые для всех троих казались вечностью. Дни, которые связали их троих неразрывными узами печали, одиночества и ожидания.
Лето пролетало мимо них, унося в вечность воспоминания. Им хотелось ухватиться за него снова, но время было им не подвластно. Оно нещадно точило их силы и уносило прочь все то, что они могли еще сделать. Не то чтобы они просто сидели и ждали, но все, что они делали, они делали ради демонстрации своей жизни, а не ради самой жизни. Веселье и смех все больше наполнялись печалью и болью, а жизнь казалась чередой событий, никак не связанных между собой и не несущих за собой никакого смысла.
- Нет, ну так же нельзя, Лен. Ты посмотри: полтора месяца прошло. Ты уже сто раз могла найти кого-нибудь намного лучше и ответственней его. Зачем же гробить себя так? Так же нельзя…, - но все эти разговоры заканчивались только одним «я люблю его», что, казалось, должно было все объяснить. Но не объясняло. И даже сама Лена не верила уже в целительную силу этой фразы, этой мысли, этого чувства. Но она просто привыкла ждать и надеяться. Только и всего. Ей ничего больше не хотелось, только бы дотянуть до того момента, когда он все-таки, если не сдастся, то хотя бы сжалится над ней.… Да, ее уже устраивал и такой вариант.
Наступила осень. Холодная и мокрая, как всегда. По крайней мере, им так казалось. Небо, рыдая, прощалось с жарким и приветливым солнцем, которое стало появляться все реже. Деревья покорно склонялись перед порывами жестокого ветра, под ударами дождя отдавая последнюю зелень этому миру, который постепенно окрашивался в золотые, красные и оранжевые краски. Все это повторялось. Как в прошлом, позапрошлом году, как десять, двадцать лет назад. Ничего нового, ничего такого, чему бы можно было радоваться или плакать. Все по-старому, все старело. Только надежды меркли в такт музыке дождя и песни ветра. Они потухали, как огни в домах по вечерам. Кто-то надеялся еще погреться на солнце, кто-то - поесть мороженого в жару, кто-то – встретить друзей, приезжавших на каникулы, кто-то - посмотреть на красивые цветы в клумбе…
И только одна надежда с каждым днем только крепла. Потому что для нее смена сезона – новый вдох, новая пора, а свежий ветер уносил все старое, освобождая место для нового…
Посреди сентябрьской размеренности раздался телефонный звонок. Привыкшая поднимать трубку после первого же сигнала, Лена в этот раз успела вырваться из раздумий только к третьему.
- Алло, - она думала, что это опять подруга звонит с работы.
- Привет, - но в ответ она услышала до боли знакомый мужской голос.
- Привет…, - ее сердце замерло.
- Я долго думал, как видишь, - он усмехнулся, - и только сейчас понял, что я тебя люблю. Очень сильно люблю, - слова пролетели сквозь нее и унеслись через форточку вместе с осенним ветром. Она просто не успела еще ничего понять. Не успела осознать смысл сказанного. Но он уже продолжал что-то говорить, и смысл того, что он говорит, она тем более не могла уловить. В голове в унисон с сердцем стучало «я. тебя. люблю.», и ей больше не нужно было никаких слов. Ощущение того долгожданного счастья, ради которого она отдала столько сил и терпения, накрыло ее с головой, не давая даже разобрать слова, отголоски которых она слышала в трубке. Несколько секунда замешательства показались ей вечностью, прежде чем она смогла снова говорить.
- Так это ты серьезно? – ей стало смешно от этого самого глупого вопроса, единственного, пришедшего ей на ум.
- Ну конечно! – он рассмеялся, чувствуя, как она была счастлива, - мне понадобилось столько времени, чтобы понять это, я знаю, но это правда, потому что это я подтверждал сам себе все это время… прости, что заставил тебя так долго ждать.
- Ну… я даже не знаю… Но я очень рада!
- Я тоже… я думаю, нам стоило бы начать все заново…
- Конечно! – радость и ощущение близкого счастья волной захлестнуло ее, - действительно, можно попробовать. Давай прям сегодня встретимся!
- Давай. Там на мосту, в восемь.
- Хорошо.
И вот, долгожданная встреча на мосту, где они расстались два месяца назад, решив взять перерыв на раздумья. А теперь снова встретились, и счастье – настоящее счастье! – играло в их глазах, в их словах, в их улыбках.
- Как же тут красиво осенью! – воскликнула Лена, глядя на темную реку, блиставшую лунным светом, - хотя, конечно, еще не такая уж и осень…, - она рассмеялась.
- Да уж… Это не осень, это волшебная осень! Самая лучшая в моей жизни! – он радовался ей в ответ, благодарный за каждую ее улыбку.
И дни теперь как будто пошли в другом направлении. С каждым днем росло желание жить и радоваться жизни, искать и находить ответы на все вопросы, которые так или иначе появлялись в голове. Заторможенность и постоянное ожидание прошли, вместо них теперь кипела жизнь, открытая и беззаботная. «Мечты сбываются!», - хотелось сказать всем и каждому, чтобы те тоже верили. Так не верилось, что счастье близко, так не верилось, что оно вообще возможно… не верилось настолько, что казалось, что все это – лишь стеклянная фигурка, которая вот-вот разобьется. Но почему-то этого не происходило.
- Эх… ничего ты, подруга моя, не понимаешь! – любила она отвечать на упреки заботливой сожительницы – любовь – это прекрасно! Тебе бы такое! А то сидишь тут… совсем одна… Я никогда не поверю, что тебя может кто-то не любить! Тебе стоит только захотеть…
- Да ладно. Один раз уже захотела, пока хватит, - отвечала ей подруга, возвращая к жестокой реальности, - не всегда так бывает, поверь, - ее жестокость порой пугала.
- Ты знаешь, все это, конечно, прекрасно, и я очень счастлива, но… я ведь так еще и не сказала…
- Значит еще не время.
Осень уже окончательно захватила власть над маленьким городом и диктовала свои правила. Дождь лил сутками, а когда его не было, на улице было ужасно сыро и холодно. Солнце появлялось все реже и уже совсем не было жарким. Это был просто бледный диск, свысока наблюдавший за людьми и освещающий им путь. Город погрузился в тоску и полусумерки умершего лета и засыпающей природы. Все как всегда, из года в год одно и то же. И еще много лет ничего не изменится.
Но Лена теперь точно знала. Что осень – это не повод для грусти, что и осенью несомненно бывает счастье. Такое огромное и сильное, которое дарит крылья, способные унести высоко за облака. Прекрасно… Это слово поселилось на ее губах, в ее голове, оно окрыляло ее и дарило надежду другим. И казалось, ничего не может отобрать у нее этих крыльев…
- Ты знаешь…. Я тебя очень люблю… и, думаю, нам бы стоило связать наши судьбы еще крепче…. Выходи за меня замуж…, - Андрей взял ее руку и надел на палец аккуратное изысканное кольцо с тремя маленькими бриллиантами, - я думаю, ты ведь тоже хочешь этого? – он замялся, глядя на ее удивленное лицо.
- Да я… вообще… только и ждала, когда ты это скажешь! – счастливая улыбка засияла на ее лице, и она крепко обняла его, - я же люблю тебя больше всего на свете! Ты самый лучший! – на глазах заблестели слезы – слезы радости и счастья, которого она так хотела.
И осень теперь перестала быть осенью, и дождь перестал быть дождем… теперь они все видели совершенно иначе, теперь для них этот мир был более чем прекрасен, а жизнь – более, чем просто желанной. Яркие краски осени озарили их души, так нелегко открывавшиеся друг другу. Но теперь да, это произошло. Теперь никаких секретов, теперь они вместе – точно вместе – и так будет всегда…
Они уже обсуждали свою свадьбу, как он вдруг обратил внимание на ее руку. Рванул ее к себе, беспокойно приглядываясь…
- Ты что, наркоманка?! – ярость заиграла в его глазах.
- Нет, что ты! Это я в больнице…
- Не ври! – он бросил ее руку и наотмашь ударил по лицу, она бессильно упала на колени на холодные каменные плиты моста, - ты думаешь, я ничего не понимаю? Почему ты мне не сказала? Почему ты скрывала это от меня? – горечь отчаяния и разочарования в его голосе мешала говорить.
- Прости… я хотела тебе сказать, - слезы наполняли ее глаза, ком подкатил к горлу, - это… это не то, что ты думаешь! Пожалуйста, поверь мне…
- Заткнись! Если ты хочешь жить со мной, то советую избавиться от вредных привычек, - она никогда не думала, что он может быть настолько жестким и… злым, - если получится – приходи через месяц, как бросишь. Буду ждать, - он отвернулся и ушел.
Она так и осталась стоять на коленях, упершись руками в землю. Слезы катились по щекам, рыдания рвались из груди. Почему все так? Почему он так жесток? Почему так просто бросил ее здесь?... эти вопросы крутились в голове, хотя где-то в глубине души она знала, что по-другому быть не могло. Все это счастье действительно было и оставалось стеклянной фигуркой, которую она разбила собственными руками…
Как она добралась домой, она не помнила и не хотела помнить. Теперь она вообще ничего не хотела помнить. Только боль… запомнить эту безумную боль, которая в сто раз была сильнее той, что она испытывала все время. Хотела запомнить, чтобы больше не питать глупых надежд на счастье и любовь. И хотела, чтобы подруга ее была рядом… всегда рядом… чтобы принять на себя все ее страдания, какими бы эгоистичными не казались эти мысли. Потому что только она осталась, потому что только она не могла так просто от нее отвернуться, могла все понять и принять как есть, или же изменить. Потому что у нее всегда получалось убеждать Лену… но теперь… кажется, даже она бессильна. Но, по крайней мере, она все знает или обо всем догадывается, а потому не будет спрашивать лишнего, разрывая раны еще глубже…
Темнота и сухость поселились в их квартире. Теперь не просто ожидание, а мучительное ожидание… конца. Счастье потеряло какой-либо смысл, оно стало просто чьей-то больной фантазией, для него здесь больше не было места. И они обе понимали это, сидя вечером на полу под окном, крепко взявшись за руки.
- А ты знаешь, я ведь уже две недели без…, - по сухим покрасневшим щекам покатились слезы, - как ты думаешь, все наладится через месяц, если я выдержу?..., - она знала ответ, но хотела услышать… противоположный.
- Конечно. Ты, главное, главное, держись.. не отчаивайся, - и подруга понимала, что все это уже не имеет никакого значения, что она и так все прекрасно понимает.
Но надежда – гость незваный, и она всегда сидит в сердцах, ожидая своего триумфа. Вот и теперь… она есть, она заставляет ее крепче держаться за руку человека, который никогда не отпустит ее, не бросит…
- Знаешь, если бы не ты, я бы умерла еще тогда… у мамы на могиле…, - как-то сказала Лена, с любовью и благодарностью глядя в глаза своей подруги, - если бы не ты… сколького б у меня не было… сколько бы я не прочувствовала…, - ее признания все больше пугали – столько в них было грусти и чувства приближающегося финала… всей их жизни…
- Кто там звонил? – спросила Лена, еле вставая с кровати.
Ее лицо было бледным и поникшим. Морщинки на нем смотрелись как порезы от травы на еще сырой глине.
- Лежи, не вставай… Это папа звонил… маме очень плохо, она лежит в больнице… Мне нужно будет поехать туда…, - растерялась, не зная, что еще можно сказать Лене, для которой больше уже ничего не существовало кроме ее, - прости, пожалуйста, но… я действительно должна… Но ты не останешься здесь одна в таком состоянии… Уже, кстати, месяц прошел… я думаю, твой друг теперь не против повидаться с тобой…, - она нежно улыбнулась, глядя, как светлеет лицо ее дорогой подруги, - думаю, это будет даже лучше, чем со мной, - она рассмеялась.
- А когда едешь? – Лена тоже улыбалась, надежда в ее сердце будто приобрела новые очертания.
- Завтра. Вернусь через два дня. Так что не расстраивайся, два дня с этим отмороженным парнем – не так уж и плохо, - они вместе рассмеялись.
- Ну вот, видишь. Я с ним, тем более, уже обо всем договорилась. Так что завтра жди…
- Спасибо…, - тихо прошептала Лена.
- Да не за что. Ну, мне хоть не так совестно, что я тебя оставляю. Ну ладно, ты отдыхай, а то вид у тебя не очень…, - она с беспокойством смотрела на ее бледное осунувшееся лицо.
- Так уже три недели…, - на глаза навернулись слезы, - иногда я думаю, что… впрочем, неважно уже, - Лена посмотрела в глаза своей подруги и улыбнулась сквозь слезы, с трудом двигая мышцы лица, - я так люблю тебя, ты бы знала.
- А я и знаю. Я же тебя так же люблю.
Утром она уехала. Ее сердце сжималось при мысли, что она оставляет ее одну. Андрей пообещал прийти, она отдала ему свои ключи, но до ее отъезда он так и не пришел. Она звонила ему уже сотый раз, но он не брал трубку. Сидя в поезде, уносящим ее из города, где оставалась ее почти умирающая подруга, она смотрела в окно. А слезы катились по щекам, в голове крутились самые ужасные мысли. Она боялась, что уже никогда не увидит ее.
Тяжелое вечернее небо давило город своим весом, словно огромный пресс. Дождь лил целый день, а теперь просто что-то моросило, лишь бы не дать земнее высохнуть. Звезд не видно. Луны не видно. Только фонари, которые непременно погаснут ровно в полночь… И комната по-прежнему пуста.
Лена проснулась в два часа ночи – она спала с того момента, как уехала подруга. Она боялась просыпаться, потому что знала, что теперь одна, совсем одна. И только боль, такая сильная и тяжелая боль… и больше ничего. Она проснулась и, как ни старалась, не могла закрыть глаза. В темноте страшно – она включила свет. Пролежав еще какое-то время, она встала. Не обращая внимания на боль, которая запустила свои щупальца в каждую клеточку ее тела, она прошлась по комнате, пытаясь побороть головокружение. Порыв в столе, она нашла лист бумаги и карандаш. И стала писать. С каждым словом боль сжимала теперь и ее сердце. Слезы капали на бумагу. Буквы решительно выскальзывали из-под карандаша. Тяжелые слова… но такие нужные… такие, какими они должны быть, какими они призваны быть теперь. И после каждого слова – пустота… только пустота в душе, наполненной когда-то надеждой и мечтами… а теперь с каждым написанным словом они исчезали… раз и навсегда… чтобы больше не возвращаться…
Оставив записку на столе, она вышла из квартиры. На ночную рубашку она накинула халат, а на халат – свой плащ. Запихнула в карман толстую пачку каких-то денег – она не считала, сколько там, и, так и не обувшись, быстрым и уверенным шагом пошла прочь от дома… босая, по лужам, она шла вдоль темных улиц… убегая от дома, от боли, от прошлого, от вчерашнего дня, успевшего уже остаться в ее прошлом…
***
«Солнышко, привет. Когда ты приедешь, я уже буду свободна… от боли, от мыслей, от своей безумной любви… Нет, не думай, что я сделаю глупость – нет… так и должно быть..
Я знала, что он не придет… и знала, что ты не обманываешь меня… значит, все идет своим чередом. Я тебя очень люблю. Если бы не ты, я бы умерла еще тогда, на могиле моих родителей. Но ты дала мне шанс жить дальше… нет, не шанс… ты дала мне жизнь… самую настоящую жизнь. И я воспользовалась ей сполна. Тяжело писать… руки дрожат… здесь темно и холодно… и не важно, что я включила весть свет, что есть в квартире, мне все равно темно и страшно… Я не виню тебя в том, что ты оставила меня, ни в коем случае… Ты и так практически всю себя отдала мне… жаль, я так и не смогла отплатить за это сполна, а только глупостью своей продолжала использовать тебя так эгоистично и подло… Прости, но больше этого не будет… Сегодня я поняла, что все для меня закончилось. Финал. Как у фильма, так и у моей жизни, подаренной тобой. Мне очень жаль, что так все вышло, но наверное, другого исхода не могло быть. Мне повезло влюбиться один раз, и не повезло влюбиться взаимно… но неважно. Я ни о чем не жалею. Он дал моей жизни смысл… и сам же забрал обратно… и теперь я здесь, в этой темной комнате… в пустоте, которая осталась после вас… мне больно. Больно не только от болезни, но и от одиночества, в котором я оказалась. Все, что было в моей жизни – все это почему-то кажется теперь таким далеким… как будто это все чье-то другое, не мое… я просто сама по себе уже умираю… я ухожу в прошлое, в ваше прошлое… потому что больше никого у меня нет… Иногда я думала, что могла бы вылечиться, ну или хотя бы продлить свою жизнь… но, почему-то я не сделала этого… я выбрала легкий путь – просто глушить эту боль, преследовавшую меня… И разве я виновата в этом? За эти три недели я поняла, что, да… ничто не виновато в том, что произошло в моей жизни… все это – я… и я так и не рассказала ему всю правду… я думала, я смогу измениться и дожить с ним оставшиеся дни своей жизни… но все оказалось гораздо сложнее… Любовь… так гордо звучит. Но жаль, что она не всесильна, как мне казалось, а крылья, которые она дает, слишком быстро сгорают на солнце… нет, она никуда не делась, просто силы иссякли бороться за нее… прости. Я оставляю вас. Я не хочу, чтобы вы еще видели меня. Я ухожу… просто я знаю, что за то время, что мне осталось жить, я больше ничего не успею и не смогу сделать… ты ведь тоже знаешь это… больше: ты всегда знала это. И я знала, но не хотела в это верить… Рядом с вами я не чувствовала себя обреченной… пока не осталась одна…
Прости и прощай. Ты самый лучший человек на земле – я точно знаю. И я знаю, что ты спасешь еще не одну погибающую душу… как и меня когда-то.
Прости… я забрала все деньги, что нашла, чтобы последний раз утолить эту жуткую боль, сжигающую мое тело…
Кольцо… я хотела его оставить… но не могу. Оно стало для меня символом новой жизни, до которой я не смогу дожить… пусть он простит меня. А сам он ни в чем не виноват…
Люблю вас… прощайте…»
Она читала, а слезы катились по щекам… Как и должно быть… Все должно, да вот очень больно… Невыносимо больно.
- Она умерла от передозировки, - холодно, но надрывно произнес Андрей, с трудом подбирая слова, - ее нашли на другом конце города…
- Заткнись, - процедила она сквозь зубы, еле сдерживая рыдания, которые рвались наружу, - а то сейчас ты сдохнешь. Пошел вон отсюда! – она закричала. Мучительно и надрывно.
Все замерло вокруг. Он стоял за ее спиной. Она сжимала в руках мокрый от слез лист бумаги.
Хлопнула дверь. Он ушел.
Листик выпал из рук. Она прошла в коридор и закрыла дверь на ключ. Опершись спиной в дверь, сползла на колени и заплакала.
Небо было по-прежнему затянуто тучами. Пошел дождь, будто в ответ на ее горькие слезы. Но теперь было уже все не так. Все по-другому. И дождь уже не был дождем. И небо не было небом. Только пустота. Только она была, потому что так должно было быть…
***
В следующий раз они встретились на кладбище, у могилы Лены, ровно год спустя. Что-то привело их сюда в одно и то же время, в один и тот же день. Хотя раньше каждый из них был там, но никогда не пересекались. Они были как тени друг друга.
- Зачем ты пришел сюда? - она спросила, даже не глядя на него.
- Увидеть хотел... вас.
- Ну и как? Доволен? - он промолчал в ответ, - да ладно... ты только скажи: ты вообще-то любил ее?
- Да, любил. Но, кажется, себя любил больше.
- Вот-вот. Я так и поняла. Жаль, она меня не послушала..., - она тяжело вздохнула.
- Пожалуйста... можешь рассказать, что с ней было? - его голос дрожал.
- За полгода до вашей встречи она потеряла родителей - они разбились на машине... а за неделю до этого она узнала о своей болезни... хотела им сказать, но именно в этот день потеряла их... я переселилась к ней, чтобы хоть как-то поддержать, а потом узнала, что она глушит боль физическую и душевную наркотиками... я не могла ее остановить. Зато ты смог. Понимаешь? Она хотела рассказать тебе все, но именно в этот момент ты отвернулся от нее. Она надеялась еще тебя увидеть, но ты опоздал...
- Я пришел рано утром... Пусть она простит меня, если может...
- Не сможет. Ты просто оставь это все в прошлом. Которое никогда не сможешь забыть.
И она ушла. Так и не глянув ему в лицо.
В каждом человеке есть свои слабости,
Но самая большая слабость -
презирать их в других.
читать дальше- Привет… Андрей, - молодой человек обернулся и увидел перед собой съежившуюся от смущения девушку.
- Привет, - он внимательно осматривал свою новую интернет-знакомую.
- Это… мы с тобой в нете познакомились… узнал? – заметив на себе внимательный взгляд, девушка засмущалась еще больше.
- Конечно, Лена. Рад знакомству. Хотя очень непривычно видеть тебя… вживую, - он весело заулыбался, и она почувствовала себя свободней, - значит, это у тебя настоящие фотки были? Так необычно… почему-то ты никак не вязалась у меня в голове с таким образом, - он попытался заполнить внезапно образовавшуюся тишину.
Разочарование… вот, значит, что это такое….
Парень, минуту назад, затаив дыхание, ждавший свою новую знакомую, теперь бился в смятении. С каждой деталью, замеченной в этой девушке, все больше росло его разочарование. Огромные черные ботинки. Черные колготки с каким-то грязным узором. Короткая до безобразия черная кожаная юбка, висящая на тощих бедрах. Какой-то непонятный красный в белую клетку ремень. Черная майка из плотной грубой ткани. Цепи и веревки на шее. Конечно, в тридцатиградусную жару это смотрелось немного необычно. Лицо девушки выглядело еще хуже. Ярко-красная помада, наполовину смазанная, криво очерчивала ее пухлые губы. Пятна тонального крема пытались придать ее лицу непонятный желтоватый цвет. Обилие черных теней, толстый слой туши на ресницах делали ее глаза большими, а взгляд – тяжелым. И после этого разочарование превратилось в отвращение. Он уже пожалел обо всем, что как-либо было связано с ней, и просто хотел развернуться и уйти. Но «воспитание» - будь оно проклято – не позволяло…
- Ну… что будем делать? Или я тебе больше нравилась в нете? – девушка поймала в его взгляде обрывки его мыслей. А может, она и сама знала, какое впечатление производит.
- А, нет, что ты, - он улыбнулся, поспешно пряча свои мысли подальше от посторонних, - пойдем, прогуляемся по парку… Мороженое будешь?
- Да не, спасибо, что-то не хочется. Ну, пойдем. Я там сто лет не была, - и она весело рассмеялась.
И они пошли. Под жаркими лучами яркого июльского солнца парочка новых знакомых брела по кишащим людьми улицам в парк. Несколько минут напряженного молчания первой оборвала девушка. Она начала говорить все обо всем, чтобы как-то развеять его отнюдь не веселый настрой. Шутила, смеялась, крутилась вокруг него, как ребенок, что-то демонстрируя. Он только посмеивался и улыбался из вежливости. Что-то говорил, но короткими односложными фразами. Почему-то ему не хотелось заводить никаких разговоров. Вполне устраивала ее болтовня, несмотря на то, что она изрядно начинала его раздражать.
Они бродили по парку около двух часов. Солнце уже начинало падать куда-то за горизонт, меняя длину и направление их теней на каменной дорожке.
Парень глянул на часы у себя на руке.
- О, мы уже гуляем почти два часа. Извини, но мне пора, у меня дела. Как раз уже почти четыре часа… - он, в предвкушении скорого прощания, посмотрел на нее, - было очень приятно познакомиться, - ложь била ей прям в лицо, - буду рад продолжить наш разговор в следующий раз. Давай, до встречи.
- Ну… пока, - она не успела ничего сказать, как он уже отвернулся и поспешил прочь.
Девушка еще несколько минут стояла, глядя ему вслед. Неожиданный итог их встречи оставил ее в недоумении. А в сети ведь все было по-другому… И болтала она, как обычно, много. Но ведь там ему это даже нравилось, как он говорил. Непонятно. Все-таки непонятно. Постояв, она, опомнившись, побрела домой.
- Ну как погуляли? – вопрос прозвучал нелепо и более чем неуместно.
- Да так… он, кажется, ждал чего-то другого… - пробормотала она в ответ своей подруге, с которой жила в этой квартире.
Она, больше не говоря ни слова, ушла в свою комнату. Подруга закрыла входную дверь и тоже ничего не сказала. Пошла на кухню и поставила чайник. Через пять минут он пронзительно засвистел, прорвав воцарившуюся в квартире тишину.
- Пойдем, чай попьем, а? – подруга заботливо обратилась к лежащей на кровати девушке, - да ну, Ленчик, забей. Нашла из-за кого расстраиваться. Идем, я конфеты вкусные купила, - она улыбнулась и увидела улыбку в ответ.
- Ладно-ладно, иду, - девушка, смеясь, сползла с кровати.
Они вместе последовали на кухню.
- Ну, так и что он? – подруга прервала тяжелое молчание, нависшее над ними. Казалось, даже аромат чая упирается в него.
- Он говорит… хорошее… но так, что я понимаю, что в голове у него все абсолютно противоположно! Мы же с ним нормально общались. Неужели я так отличаюсь в жизни? Вроде, в нете я стараюсь быть такой, какая я и есть…, - не понятно было, чего больше в ее словах – обиды или злости.
- Ну, знаешь, может, он был шокирован… все-таки не каждый день видишь такую неординарную девушку… да и еще не в настроении был, наверное… не принимай близко к сердцу, - она знала, что ее слова всегда имели успокоительную силу над эмоциями Лены.
- Да, возможно… зря я расстраиваюсь… просто обидно, - Лена отхлебнула чая, и казалось, ее печаль растаяла от его тепла, она засмеялась, - да, видела бы ты его лицо…
Веселая и непринужденная, «женская» беседа, затянулась далеко за полночь. Печаль и чувство одиночества исчезли… но что-то осталось. Почему-то, глядя на их улыбки, хотелось плакать – так тяжело они давались каждой из них, как будто они что-то скрывали, и это что-то нестерпимой болью сковывало их сердца.
Непонятные встречи и разговоры, после которых Лена часами молчала, продолжались еще две недели. Она все никак не могла понять, почему он так холоден с ней, и почему, несмотря на такое свое отношение, продолжает с ней встречаться. У нее складывалось такое впечатление, что они могли бы сказать друг другу что-то, что было бы полностью взаимно, но эти слова оказывались на совершенно разных языках. Чего-то они не понимали друг в друге, а чего – не известно. Будто тайна, у каждого своя, но не дающая им возможности приблизиться, чтобы сказать то, что действительно хотели. Все повторялось изо дня в день, все те же слова, улыбки… все та же боль по ту сторону смеющихся глаз… Но было так хорошо на душе, так радостно, пока они вместе, и так одиноко после короткого и холодного прощания. «Что-то не так» тянулось за ними по пятам, сводя с ума и заставляя молчать, вопреки желанию сказать что-нибудь очень важное.
- Ты знаешь…, - первой не выдержала Лена, - я не понимаю, что между нами происходит, и вообще, что мы делаем здесь вместе… мне кажется, так не должно быть…
Они стояли, освещенные лунным светом и полуразбитым фонарем на мосту над узкой рекой, разделяющей город на две почти равные части. Он замер, ожидая продолжения. Он не ожидал, что она начнет говорить такое. Вообще не думал, что она может быть так серьезна… Но продолжения не последовало. Она просто стояла и смотрела на темную воду, на которой поблескивал бледный лунный свет. И больше не улыбалась, как раньше. Или ему только казалось, что она все время улыбается? Все это теперь было не важно.
- Прости… я не понимаю… то есть, понимаю, конечно, но почему? – как-то теперь он чувствовал себя неловко, чувствовал себя виноватым за то, что так относился к ней… или просто он не любил серьезные разговоры?
- Ну чего тут не понимать? Мы с тобой бродим по городу часами, и непонятно, зачем. Я все время говорю, ты отвечаешь односложными фразами, только лишь бы хоть что-то сказать. Это же смешно. Правда. Как будто мы пытаемся из коробки сделать резиновый мяч. Разве не так? - она засмеялась, удивившись собственным словам.
- Не знаю… прости… мне надо подумать, - он замялся и был готов уже прощаться, но что-то остановило его, - мне просто нужно разобраться в себе для начала. Ты права. Мы как глухой со слепым. И не понятно, что нам вообще нужно друг от друга.
- Вот именно. Ладно, разбирайся тогда… если получится – звони, буду рада, - она повернулась к нему лицом, демонстрируя свою, как всегда, беззаботную улыбку, - до встречи. Если таковая еще будет, - сказала она и ушла, не дождавшись ответа, точно так же, как он делал это.
И потянулись долгие дни ожидания. Как игра в «гляделки». Они ждали, кто сломается первый, кто сдастся, признает свою вину в том, что все так «нескладно». Но порой приходили мысли, что, действительно, может, этого и вовсе не должно быть, что общение надо было оставить в сети, где они действительно были открыты друг другу и могли говорить все, что приходило на ум, и могли не воспринимать это серьезно. Но теперь уже было поздно. Шаг сделан. Второй тоже. А третий должен был решить их судьбу раз и навсегда. Лена чахла на глазах у своей любимой подруги, для которой уже перестало что-либо существовать кроме нее и работы. Она старалась всеми силами поддержать ее, отговорить, отвлечь, развеселить, но все это имело только временный характер. «Ленчик» таял у нее на глазах, и она понимала, что ничем помочь не может. Только быть с ней рядом, разделяя ожидание. А тем временем дни летели несоизмеримо быстро, дни, которые для всех троих казались вечностью. Дни, которые связали их троих неразрывными узами печали, одиночества и ожидания.
Лето пролетало мимо них, унося в вечность воспоминания. Им хотелось ухватиться за него снова, но время было им не подвластно. Оно нещадно точило их силы и уносило прочь все то, что они могли еще сделать. Не то чтобы они просто сидели и ждали, но все, что они делали, они делали ради демонстрации своей жизни, а не ради самой жизни. Веселье и смех все больше наполнялись печалью и болью, а жизнь казалась чередой событий, никак не связанных между собой и не несущих за собой никакого смысла.
- Нет, ну так же нельзя, Лен. Ты посмотри: полтора месяца прошло. Ты уже сто раз могла найти кого-нибудь намного лучше и ответственней его. Зачем же гробить себя так? Так же нельзя…, - но все эти разговоры заканчивались только одним «я люблю его», что, казалось, должно было все объяснить. Но не объясняло. И даже сама Лена не верила уже в целительную силу этой фразы, этой мысли, этого чувства. Но она просто привыкла ждать и надеяться. Только и всего. Ей ничего больше не хотелось, только бы дотянуть до того момента, когда он все-таки, если не сдастся, то хотя бы сжалится над ней.… Да, ее уже устраивал и такой вариант.
Наступила осень. Холодная и мокрая, как всегда. По крайней мере, им так казалось. Небо, рыдая, прощалось с жарким и приветливым солнцем, которое стало появляться все реже. Деревья покорно склонялись перед порывами жестокого ветра, под ударами дождя отдавая последнюю зелень этому миру, который постепенно окрашивался в золотые, красные и оранжевые краски. Все это повторялось. Как в прошлом, позапрошлом году, как десять, двадцать лет назад. Ничего нового, ничего такого, чему бы можно было радоваться или плакать. Все по-старому, все старело. Только надежды меркли в такт музыке дождя и песни ветра. Они потухали, как огни в домах по вечерам. Кто-то надеялся еще погреться на солнце, кто-то - поесть мороженого в жару, кто-то – встретить друзей, приезжавших на каникулы, кто-то - посмотреть на красивые цветы в клумбе…
И только одна надежда с каждым днем только крепла. Потому что для нее смена сезона – новый вдох, новая пора, а свежий ветер уносил все старое, освобождая место для нового…
Посреди сентябрьской размеренности раздался телефонный звонок. Привыкшая поднимать трубку после первого же сигнала, Лена в этот раз успела вырваться из раздумий только к третьему.
- Алло, - она думала, что это опять подруга звонит с работы.
- Привет, - но в ответ она услышала до боли знакомый мужской голос.
- Привет…, - ее сердце замерло.
- Я долго думал, как видишь, - он усмехнулся, - и только сейчас понял, что я тебя люблю. Очень сильно люблю, - слова пролетели сквозь нее и унеслись через форточку вместе с осенним ветром. Она просто не успела еще ничего понять. Не успела осознать смысл сказанного. Но он уже продолжал что-то говорить, и смысл того, что он говорит, она тем более не могла уловить. В голове в унисон с сердцем стучало «я. тебя. люблю.», и ей больше не нужно было никаких слов. Ощущение того долгожданного счастья, ради которого она отдала столько сил и терпения, накрыло ее с головой, не давая даже разобрать слова, отголоски которых она слышала в трубке. Несколько секунда замешательства показались ей вечностью, прежде чем она смогла снова говорить.
- Так это ты серьезно? – ей стало смешно от этого самого глупого вопроса, единственного, пришедшего ей на ум.
- Ну конечно! – он рассмеялся, чувствуя, как она была счастлива, - мне понадобилось столько времени, чтобы понять это, я знаю, но это правда, потому что это я подтверждал сам себе все это время… прости, что заставил тебя так долго ждать.
- Ну… я даже не знаю… Но я очень рада!
- Я тоже… я думаю, нам стоило бы начать все заново…
- Конечно! – радость и ощущение близкого счастья волной захлестнуло ее, - действительно, можно попробовать. Давай прям сегодня встретимся!
- Давай. Там на мосту, в восемь.
- Хорошо.
И вот, долгожданная встреча на мосту, где они расстались два месяца назад, решив взять перерыв на раздумья. А теперь снова встретились, и счастье – настоящее счастье! – играло в их глазах, в их словах, в их улыбках.
- Как же тут красиво осенью! – воскликнула Лена, глядя на темную реку, блиставшую лунным светом, - хотя, конечно, еще не такая уж и осень…, - она рассмеялась.
- Да уж… Это не осень, это волшебная осень! Самая лучшая в моей жизни! – он радовался ей в ответ, благодарный за каждую ее улыбку.
И дни теперь как будто пошли в другом направлении. С каждым днем росло желание жить и радоваться жизни, искать и находить ответы на все вопросы, которые так или иначе появлялись в голове. Заторможенность и постоянное ожидание прошли, вместо них теперь кипела жизнь, открытая и беззаботная. «Мечты сбываются!», - хотелось сказать всем и каждому, чтобы те тоже верили. Так не верилось, что счастье близко, так не верилось, что оно вообще возможно… не верилось настолько, что казалось, что все это – лишь стеклянная фигурка, которая вот-вот разобьется. Но почему-то этого не происходило.
- Эх… ничего ты, подруга моя, не понимаешь! – любила она отвечать на упреки заботливой сожительницы – любовь – это прекрасно! Тебе бы такое! А то сидишь тут… совсем одна… Я никогда не поверю, что тебя может кто-то не любить! Тебе стоит только захотеть…
- Да ладно. Один раз уже захотела, пока хватит, - отвечала ей подруга, возвращая к жестокой реальности, - не всегда так бывает, поверь, - ее жестокость порой пугала.
- Ты знаешь, все это, конечно, прекрасно, и я очень счастлива, но… я ведь так еще и не сказала…
- Значит еще не время.
Осень уже окончательно захватила власть над маленьким городом и диктовала свои правила. Дождь лил сутками, а когда его не было, на улице было ужасно сыро и холодно. Солнце появлялось все реже и уже совсем не было жарким. Это был просто бледный диск, свысока наблюдавший за людьми и освещающий им путь. Город погрузился в тоску и полусумерки умершего лета и засыпающей природы. Все как всегда, из года в год одно и то же. И еще много лет ничего не изменится.
Но Лена теперь точно знала. Что осень – это не повод для грусти, что и осенью несомненно бывает счастье. Такое огромное и сильное, которое дарит крылья, способные унести высоко за облака. Прекрасно… Это слово поселилось на ее губах, в ее голове, оно окрыляло ее и дарило надежду другим. И казалось, ничего не может отобрать у нее этих крыльев…
- Ты знаешь…. Я тебя очень люблю… и, думаю, нам бы стоило связать наши судьбы еще крепче…. Выходи за меня замуж…, - Андрей взял ее руку и надел на палец аккуратное изысканное кольцо с тремя маленькими бриллиантами, - я думаю, ты ведь тоже хочешь этого? – он замялся, глядя на ее удивленное лицо.
- Да я… вообще… только и ждала, когда ты это скажешь! – счастливая улыбка засияла на ее лице, и она крепко обняла его, - я же люблю тебя больше всего на свете! Ты самый лучший! – на глазах заблестели слезы – слезы радости и счастья, которого она так хотела.
И осень теперь перестала быть осенью, и дождь перестал быть дождем… теперь они все видели совершенно иначе, теперь для них этот мир был более чем прекрасен, а жизнь – более, чем просто желанной. Яркие краски осени озарили их души, так нелегко открывавшиеся друг другу. Но теперь да, это произошло. Теперь никаких секретов, теперь они вместе – точно вместе – и так будет всегда…
Они уже обсуждали свою свадьбу, как он вдруг обратил внимание на ее руку. Рванул ее к себе, беспокойно приглядываясь…
- Ты что, наркоманка?! – ярость заиграла в его глазах.
- Нет, что ты! Это я в больнице…
- Не ври! – он бросил ее руку и наотмашь ударил по лицу, она бессильно упала на колени на холодные каменные плиты моста, - ты думаешь, я ничего не понимаю? Почему ты мне не сказала? Почему ты скрывала это от меня? – горечь отчаяния и разочарования в его голосе мешала говорить.
- Прости… я хотела тебе сказать, - слезы наполняли ее глаза, ком подкатил к горлу, - это… это не то, что ты думаешь! Пожалуйста, поверь мне…
- Заткнись! Если ты хочешь жить со мной, то советую избавиться от вредных привычек, - она никогда не думала, что он может быть настолько жестким и… злым, - если получится – приходи через месяц, как бросишь. Буду ждать, - он отвернулся и ушел.
Она так и осталась стоять на коленях, упершись руками в землю. Слезы катились по щекам, рыдания рвались из груди. Почему все так? Почему он так жесток? Почему так просто бросил ее здесь?... эти вопросы крутились в голове, хотя где-то в глубине души она знала, что по-другому быть не могло. Все это счастье действительно было и оставалось стеклянной фигуркой, которую она разбила собственными руками…
Как она добралась домой, она не помнила и не хотела помнить. Теперь она вообще ничего не хотела помнить. Только боль… запомнить эту безумную боль, которая в сто раз была сильнее той, что она испытывала все время. Хотела запомнить, чтобы больше не питать глупых надежд на счастье и любовь. И хотела, чтобы подруга ее была рядом… всегда рядом… чтобы принять на себя все ее страдания, какими бы эгоистичными не казались эти мысли. Потому что только она осталась, потому что только она не могла так просто от нее отвернуться, могла все понять и принять как есть, или же изменить. Потому что у нее всегда получалось убеждать Лену… но теперь… кажется, даже она бессильна. Но, по крайней мере, она все знает или обо всем догадывается, а потому не будет спрашивать лишнего, разрывая раны еще глубже…
Темнота и сухость поселились в их квартире. Теперь не просто ожидание, а мучительное ожидание… конца. Счастье потеряло какой-либо смысл, оно стало просто чьей-то больной фантазией, для него здесь больше не было места. И они обе понимали это, сидя вечером на полу под окном, крепко взявшись за руки.
- А ты знаешь, я ведь уже две недели без…, - по сухим покрасневшим щекам покатились слезы, - как ты думаешь, все наладится через месяц, если я выдержу?..., - она знала ответ, но хотела услышать… противоположный.
- Конечно. Ты, главное, главное, держись.. не отчаивайся, - и подруга понимала, что все это уже не имеет никакого значения, что она и так все прекрасно понимает.
Но надежда – гость незваный, и она всегда сидит в сердцах, ожидая своего триумфа. Вот и теперь… она есть, она заставляет ее крепче держаться за руку человека, который никогда не отпустит ее, не бросит…
- Знаешь, если бы не ты, я бы умерла еще тогда… у мамы на могиле…, - как-то сказала Лена, с любовью и благодарностью глядя в глаза своей подруги, - если бы не ты… сколького б у меня не было… сколько бы я не прочувствовала…, - ее признания все больше пугали – столько в них было грусти и чувства приближающегося финала… всей их жизни…
- Кто там звонил? – спросила Лена, еле вставая с кровати.
Ее лицо было бледным и поникшим. Морщинки на нем смотрелись как порезы от травы на еще сырой глине.
- Лежи, не вставай… Это папа звонил… маме очень плохо, она лежит в больнице… Мне нужно будет поехать туда…, - растерялась, не зная, что еще можно сказать Лене, для которой больше уже ничего не существовало кроме ее, - прости, пожалуйста, но… я действительно должна… Но ты не останешься здесь одна в таком состоянии… Уже, кстати, месяц прошел… я думаю, твой друг теперь не против повидаться с тобой…, - она нежно улыбнулась, глядя, как светлеет лицо ее дорогой подруги, - думаю, это будет даже лучше, чем со мной, - она рассмеялась.
- А когда едешь? – Лена тоже улыбалась, надежда в ее сердце будто приобрела новые очертания.
- Завтра. Вернусь через два дня. Так что не расстраивайся, два дня с этим отмороженным парнем – не так уж и плохо, - они вместе рассмеялись.
- Ну вот, видишь. Я с ним, тем более, уже обо всем договорилась. Так что завтра жди…
- Спасибо…, - тихо прошептала Лена.
- Да не за что. Ну, мне хоть не так совестно, что я тебя оставляю. Ну ладно, ты отдыхай, а то вид у тебя не очень…, - она с беспокойством смотрела на ее бледное осунувшееся лицо.
- Так уже три недели…, - на глаза навернулись слезы, - иногда я думаю, что… впрочем, неважно уже, - Лена посмотрела в глаза своей подруги и улыбнулась сквозь слезы, с трудом двигая мышцы лица, - я так люблю тебя, ты бы знала.
- А я и знаю. Я же тебя так же люблю.
Утром она уехала. Ее сердце сжималось при мысли, что она оставляет ее одну. Андрей пообещал прийти, она отдала ему свои ключи, но до ее отъезда он так и не пришел. Она звонила ему уже сотый раз, но он не брал трубку. Сидя в поезде, уносящим ее из города, где оставалась ее почти умирающая подруга, она смотрела в окно. А слезы катились по щекам, в голове крутились самые ужасные мысли. Она боялась, что уже никогда не увидит ее.
Тяжелое вечернее небо давило город своим весом, словно огромный пресс. Дождь лил целый день, а теперь просто что-то моросило, лишь бы не дать земнее высохнуть. Звезд не видно. Луны не видно. Только фонари, которые непременно погаснут ровно в полночь… И комната по-прежнему пуста.
Лена проснулась в два часа ночи – она спала с того момента, как уехала подруга. Она боялась просыпаться, потому что знала, что теперь одна, совсем одна. И только боль, такая сильная и тяжелая боль… и больше ничего. Она проснулась и, как ни старалась, не могла закрыть глаза. В темноте страшно – она включила свет. Пролежав еще какое-то время, она встала. Не обращая внимания на боль, которая запустила свои щупальца в каждую клеточку ее тела, она прошлась по комнате, пытаясь побороть головокружение. Порыв в столе, она нашла лист бумаги и карандаш. И стала писать. С каждым словом боль сжимала теперь и ее сердце. Слезы капали на бумагу. Буквы решительно выскальзывали из-под карандаша. Тяжелые слова… но такие нужные… такие, какими они должны быть, какими они призваны быть теперь. И после каждого слова – пустота… только пустота в душе, наполненной когда-то надеждой и мечтами… а теперь с каждым написанным словом они исчезали… раз и навсегда… чтобы больше не возвращаться…
Оставив записку на столе, она вышла из квартиры. На ночную рубашку она накинула халат, а на халат – свой плащ. Запихнула в карман толстую пачку каких-то денег – она не считала, сколько там, и, так и не обувшись, быстрым и уверенным шагом пошла прочь от дома… босая, по лужам, она шла вдоль темных улиц… убегая от дома, от боли, от прошлого, от вчерашнего дня, успевшего уже остаться в ее прошлом…
***
«Солнышко, привет. Когда ты приедешь, я уже буду свободна… от боли, от мыслей, от своей безумной любви… Нет, не думай, что я сделаю глупость – нет… так и должно быть..
Я знала, что он не придет… и знала, что ты не обманываешь меня… значит, все идет своим чередом. Я тебя очень люблю. Если бы не ты, я бы умерла еще тогда, на могиле моих родителей. Но ты дала мне шанс жить дальше… нет, не шанс… ты дала мне жизнь… самую настоящую жизнь. И я воспользовалась ей сполна. Тяжело писать… руки дрожат… здесь темно и холодно… и не важно, что я включила весть свет, что есть в квартире, мне все равно темно и страшно… Я не виню тебя в том, что ты оставила меня, ни в коем случае… Ты и так практически всю себя отдала мне… жаль, я так и не смогла отплатить за это сполна, а только глупостью своей продолжала использовать тебя так эгоистично и подло… Прости, но больше этого не будет… Сегодня я поняла, что все для меня закончилось. Финал. Как у фильма, так и у моей жизни, подаренной тобой. Мне очень жаль, что так все вышло, но наверное, другого исхода не могло быть. Мне повезло влюбиться один раз, и не повезло влюбиться взаимно… но неважно. Я ни о чем не жалею. Он дал моей жизни смысл… и сам же забрал обратно… и теперь я здесь, в этой темной комнате… в пустоте, которая осталась после вас… мне больно. Больно не только от болезни, но и от одиночества, в котором я оказалась. Все, что было в моей жизни – все это почему-то кажется теперь таким далеким… как будто это все чье-то другое, не мое… я просто сама по себе уже умираю… я ухожу в прошлое, в ваше прошлое… потому что больше никого у меня нет… Иногда я думала, что могла бы вылечиться, ну или хотя бы продлить свою жизнь… но, почему-то я не сделала этого… я выбрала легкий путь – просто глушить эту боль, преследовавшую меня… И разве я виновата в этом? За эти три недели я поняла, что, да… ничто не виновато в том, что произошло в моей жизни… все это – я… и я так и не рассказала ему всю правду… я думала, я смогу измениться и дожить с ним оставшиеся дни своей жизни… но все оказалось гораздо сложнее… Любовь… так гордо звучит. Но жаль, что она не всесильна, как мне казалось, а крылья, которые она дает, слишком быстро сгорают на солнце… нет, она никуда не делась, просто силы иссякли бороться за нее… прости. Я оставляю вас. Я не хочу, чтобы вы еще видели меня. Я ухожу… просто я знаю, что за то время, что мне осталось жить, я больше ничего не успею и не смогу сделать… ты ведь тоже знаешь это… больше: ты всегда знала это. И я знала, но не хотела в это верить… Рядом с вами я не чувствовала себя обреченной… пока не осталась одна…
Прости и прощай. Ты самый лучший человек на земле – я точно знаю. И я знаю, что ты спасешь еще не одну погибающую душу… как и меня когда-то.
Прости… я забрала все деньги, что нашла, чтобы последний раз утолить эту жуткую боль, сжигающую мое тело…
Кольцо… я хотела его оставить… но не могу. Оно стало для меня символом новой жизни, до которой я не смогу дожить… пусть он простит меня. А сам он ни в чем не виноват…
Люблю вас… прощайте…»
Она читала, а слезы катились по щекам… Как и должно быть… Все должно, да вот очень больно… Невыносимо больно.
- Она умерла от передозировки, - холодно, но надрывно произнес Андрей, с трудом подбирая слова, - ее нашли на другом конце города…
- Заткнись, - процедила она сквозь зубы, еле сдерживая рыдания, которые рвались наружу, - а то сейчас ты сдохнешь. Пошел вон отсюда! – она закричала. Мучительно и надрывно.
Все замерло вокруг. Он стоял за ее спиной. Она сжимала в руках мокрый от слез лист бумаги.
Хлопнула дверь. Он ушел.
Листик выпал из рук. Она прошла в коридор и закрыла дверь на ключ. Опершись спиной в дверь, сползла на колени и заплакала.
Небо было по-прежнему затянуто тучами. Пошел дождь, будто в ответ на ее горькие слезы. Но теперь было уже все не так. Все по-другому. И дождь уже не был дождем. И небо не было небом. Только пустота. Только она была, потому что так должно было быть…
***
В следующий раз они встретились на кладбище, у могилы Лены, ровно год спустя. Что-то привело их сюда в одно и то же время, в один и тот же день. Хотя раньше каждый из них был там, но никогда не пересекались. Они были как тени друг друга.
- Зачем ты пришел сюда? - она спросила, даже не глядя на него.
- Увидеть хотел... вас.
- Ну и как? Доволен? - он промолчал в ответ, - да ладно... ты только скажи: ты вообще-то любил ее?
- Да, любил. Но, кажется, себя любил больше.
- Вот-вот. Я так и поняла. Жаль, она меня не послушала..., - она тяжело вздохнула.
- Пожалуйста... можешь рассказать, что с ней было? - его голос дрожал.
- За полгода до вашей встречи она потеряла родителей - они разбились на машине... а за неделю до этого она узнала о своей болезни... хотела им сказать, но именно в этот день потеряла их... я переселилась к ней, чтобы хоть как-то поддержать, а потом узнала, что она глушит боль физическую и душевную наркотиками... я не могла ее остановить. Зато ты смог. Понимаешь? Она хотела рассказать тебе все, но именно в этот момент ты отвернулся от нее. Она надеялась еще тебя увидеть, но ты опоздал...
- Я пришел рано утром... Пусть она простит меня, если может...
- Не сможет. Ты просто оставь это все в прошлом. Которое никогда не сможешь забыть.
И она ушла. Так и не глянув ему в лицо.
